Вопиющим примером такой компенсаторной нарциссической идеологии является утилитарное видение британским философом Джереми Бентамом будущей тюрьмы, построенной по архитектурной модели Паноптикона - целого учреждения, выстроенного клиньями вокруг единственного человеческого всевидящего глаза в центре. Бентам представляет себе тюрьму, построенную с центральной точки обзора, с которой единственный участник постоянно наблюдает за всеми остальными действиями внутри сооружения. Паноптикон, конечно, не что иное, как материальное отражение самооценки и мировоззрения Бентама, его попытка наполеонизации бюрократической архитектуры. Паноптикон - это просто темная оборотная сторона утилитаризма Бентама, его безудержная фантазия о гиперрационалистической этике, которая может заранее просчитать желания каждого человека, определить цену и ценность всех желаний людей по отношению друг к другу, а затем скомпилировать то, как можно максимизировать эти желания в эмпирически измеряемую, максимальную общую полезность.
Несмотря на то что сам Бентам, похоже, даже не способен понять, что его причудливый ультраутилитаризм физически невозможен - то, что никогда не может быть сформулировано заранее, например полезность человека, конечно же, никогда не может быть измерено заранее, - Паноптикон является исключительно интересной метафорой аутистических фантазий самого Бентама и его многочисленных последователей о собственных кастрированных и изолированных субъектах как самоочевидном центре Вселенной. Трудно представить себе более яркий пример того, как психотический разворот от импотенции к автократии представляет собой диалектику, необходимую для порождения картезианской фантазии. Мы видим борьбу за то, кто из двух самых аутичных мыслителей в истории философии является самым аутичным. Благодаря своему утилитаризму Бентам, если это возможно, становится еще более картезианцем, чем сам Рене Декарт. Но тем самым и еще более отчужденным и отчуждающим. В "Паноптиконе" раскрывается взгляд утилитаризма на человечество, эта концепция отражает полное отсутствие доверия Бентама к своим собратьям, а также к самому себе. Наследие Бентама дало нам, возможно, самый яркий современный символ отчуждения - параноидальную камеру наблюдения.
Монотеистический фундаментализм - это религиозная версия рационалистической фантазии эпохи Просвещения. Обратите внимание, как лидеры сект, желающие сохранить свое превосходство над остальным человечеством, всегда позиционируют себя как просвещенные. Монотеистический фундаментализм - это поспешное и яростное соотношение, буквально основанное на идиотском божестве, не имеющем смысла существования, где это соотношение неистово поддерживается маниакальной убежденностью практикующего, что он сам распадется и будет уничтожен, если действительно признает несуществование Бога. Это объясняет, почему фундаменталисту все равно, будет ли он жить или умрет (что делает его таким решительным террористом, от которого удручающе трудно защититься). Угрозой для фантазии фундаменталиста является не физическая смерть, а распад слепой веры. Так что же это такое, если не теологический рационализм в чистом виде?
Поэтому вполне логично, что фундаменталисты отказываются слушать и рассуждать со своими оппонентами, а скорее убьют их при первой же возможности. Опровергать интеллектуальные нападки на божество, в которое сам не веришь, должно быть крайне утомительно. Тем более если человек утратил всякую веру в потенциал религии и считает возведение отчуждения на религиозную основу единственным возможным выходом. Ведь именно когда человек достигает точки, где отчуждение заменяет религию, он начинает казнить тех, кто не согласен или просто отклоняется от шаблона собственных фантазий - без угрызений совести. Гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз функционировали по этим же механизмам. Актер знает, что он лжет, но пытается убедить себя, что все остальные тоже должны лгать, как будто эта взаимная ложь и соревнование в убийстве друг друга - единственная разумная реакция на гипералиентацию. Но , как это бывает, синтетики отказываются участвовать в этой лжи. Их ответ на мертвую религию фундаменталистов - живая религия.