Мы можем выразить это так, будто связь между Энтеосом, с одной стороны, и колебаниями между Атеосом и Пантеосом, с другой, восходит к классическому разделению Спинозы между natura naturans (активной природой) и natura naturata (пассивной природой) в монистической вселенной, которое является продуктивным разделением внутри Единого, пантеистического божества. Энтеос - это просто название встроенного в природу активизма, ее постоянного стремления к изменениям, ее огромного производства различий и множеств; в то время как Пантеос - это название природы как гигантского и исторически пассивного объекта, где различия и множества пребывают перед взором Энтеоса (с Атеосом как скрытой, но необходимой изнанкой Пантеоса). Спинозистское отношение между natura naturans и natura naturata, таким образом, имеет синтетический эквивалент в отношении между Пантеосом и Энтеосом.
В своей книге "Чарльз Сандерс Пирс и религиозная метафизика природы" философ-синтетик Леон Немочинский строит то, что он называет спекулятивным натурализмом, отправной точкой которого является идея о том, что природа достаточно щедро предлагает нам множество возможностей для проникновения в ее бесконечно продуктивную, вибрирующую основу, которую он определяет как natura naturans. Немочинский возвращает любимцев Пирса прошлых времен, Спинозу и Шеллинга, в американский прагматизм, а затем приправляет этот гибрид европейским антикорреляционизмом III тысячелетия, создавая один из самых острых вкладов в синтетический дискурс на сегодняшний день. В колебаниях между Атеосом Шеллинга и Пантеосом Спинозы возникает то, что сам Немочинский называет натуралистическим панэнтеизмом, который сразу же узнается по основанию синтетической пирамиды .
В тот самый момент, когда осуществляется этернализация, как отмечает Гераклит, бытие уже изменилось и переместилось в другое место истории. Платоников, конечно, беспокоит эпистемологическая невозможность де-факто познать и различить мобилистский мир, когда их очевидно неуклюжие этернализации являются единственным способом контакта с физической реальностью. Они снуют вокруг фетишистской мечты получить прямой доступ к существованию, которое постоянно ускользает от них. Когда реляционисты заявляют, что существование радикально контингентно, что будущее открыто, что все очевидно прочные законы могут быть изменены в любой момент, тогда мы, конечно, и к сожалению, можем отбросить все попытки достичь устойчивой универсальной теории всего для физики. Ведь именно этого фетиша реляционист лишает платониста; желание ощущать мир таким, каков он есть, и управлять им никогда не может быть реализовано никаким образом. Поймать мир в постоянно расширяющейся вселенной с магической стрелой времени в качестве заданной константы невозможно как физически, так и в принципе. В этом и заключается смысл принципа объяснительной замкнутости.
Этерналистские гипотезы отличаются простотой и чистотой, и именно по этой причине они эстетически приятны для постоянно вечного разума, который непрерывно борется со сложностью бытия. В лучшем случае то, что это так, может свидетельствовать об интуиции, но в худшем случае это, скорее всего, пример аутистического принятия желаемого за действительное. Ярким примером неудачного влечения физиков к платонизму является постоянно повторяющаяся идея о том, что открытие простого, чистого и эстетически приятного является признаком того, что физика приближается к истине. Эстетический взгляд привлекают симметрии и, например, наиболее эффективные маршруты между различными узлами в сложных системах. Банальная причина, по которой эстетика приводит нас именно к такой фиксации, заключается в том, что она основана том, чего желает человеческий глаз, но этот глаз не является каким-то метафизическим агентом истины как таковой, а всего лишь сомнительным с конструктивной точки зрения побочным продуктом миллионов лет дарвиновской борьбы за ограниченные ресурсы. В сложных системах, характеризующихся дефицитом, эффективность - это нечто чрезвычайно ценное. Поэтому человеческий глаз ценит и предпочитает то, что кажется эффективным. А что в сложных системах эффективнее, чем простое и чистое, что проходит кратчайшим путем между узлами, что держится прямо и ясно, без утомительных и отнимающих время изгибов?