– Тебя это не устраивает – медленно повторил Геннадиус, будто пытаясь понять значение сказанного.– Тебя это не устраивает? В каком смысле? Что ты предлагаешь взамен?
– Ты даешь команду на охоту за “Левиафаном” 294 и мой корабль присоединяется к твоему десанту.
– Нет, так не пойдет, Доминго.
– Тогда я начинаю охоту один.
– Ну и глупо!
Доминго монотонным, размеренным голосом уточнил, что “Сириан Пэрл” – его корабль, его частная, личная собственность и он, несомненно, имеет право поступать с ней, как считает нужным. Он не собирается отдавать свой корабль для дежурства где бы то ни было. Говоря медленно и подчеркнуто спокойно, словно объясняя прописную истину дураку, далее он сказал, что намеревается использовать “Пэрл” в погоне за Левиафаном и, если понадобится, сделает это один. Он выразил уверенность, что после небольшой подготовки будет способен найти и уничтожить берсеркера, где бы тот ни находился.
Некоторые члены его команды при этих словах с сомнением покачали головой. Командир базы смотрел куда вдаль, то ли пытаясь что-то подсчитать, то ли призывая на помощь все свое самообладание, чтобы не сорваться и не поругаться с Доминго.
Полли пыталась вспомнить правила межпланетных законов, выработанных за многие, многие годы. Она знала, что теоретически военные не имеют права, или может быть имеют очень сомнительное право, приказывать гражданским командирам или мэрам колоний. Даже в таких экстремальных ситуациях, как сейчас, когда колонии уничтожаются как муравьи под сапогом. Но любой здравомыслящий человек должен осознавать, что слепая приверженность теории может привести к катастрофе. Доминго не может этого не понимать, если конечно находится в здравом уме.
К группе людей, стоявших в рабочем зале, присоединился Гьюджар. Этот огромный молодой человек сейчас выглядел измученным и смертельно уставшим. Гьюджар после потери невесты был полностью на стороне Доминго и также требовал начать охоту на берсеркера. Но корабль, который он пилотировал, принадлежал не ему. Женщина, владеющая им, собиралась немедленно покинуть Милкпейл, махнув на все рукой. Гьюджар, получалось, оставался не у дел.
Геннадиус вернулся к спору с Доминго.
– Хорошо! Может быть, теоретически я не имею права приказывать любому из вас, даже сейчас. Ну, а если я скажу, что мне нужна ваша помощь и попрошу ее. Я действительно хотел бы, чтобы ты и все остальные, жаждущие борьбы и победы над берсеркерами, отправились на своих кораблях и обеспечили прикрытие и защиту тем, кто в этом нуждается. Охоту оставьте для нас!
– Но ты только что сказал: космические силы не планируют вести поиск.
– Ничего подобного я не говорил. Просто мы сделаем это по-своему, когда наступит время.
Но Доминго не слушал его. Один из офицеров сказал, что у “Пэрла” нет шанса против “Левиафана”, если он будет выступать в одиночестве. Доминго возмутился, доказывая, что в бою “Пэрл” был равен кораблям, принадлежащим военным космическим силам, а по многим параметрам даже превосходил многих из них.
– Целых десять лет я мечтал о корабле, который бы...– он замолчал, затем перешел на техническое описание достоинств корабля, подчеркнув, что на борту “Пэрла” установлено превосходное современное оружие.
С тех пор, как произошли те памятные события десять лет назад, Доминго потратил все свое умение и время на разработку и экипировку корабля, способного устоять против любого возможного противника, а самое главное – способного настичь и уничтожить “Левиафана”.
Кто-то тихо пробубнил, что это несерьезно и безрассудно выходить против берсеркера на одном, пусть даже самом совершенном корабле. По крайней мере в Милкпейле.
Но Доминго, настаивая на своей правоте и пытаясь доказать превосходство своей машины, указал на ее высокую скорость полета. Кроме того, он сам является опытным командиром. Но самое главное, закончил Доминго, он не уверен, что военные намерены всерьез охотиться на его кровного врага. Поэтому он займется этим сам и будет воевать с ним не на жизнь, а на смерть.
Геннадиус не проронил больше ни слова. Доминго и его команда покинули рабочий зал. Все это время Полли стояла рядом с капитаном и видела, как сверкали его глаза, когда он уходил, он был весь переполнен яростью...
В коридоре он осмотрелся, затем сказал своей команде:
– Мы никуда не летим в ближайшие десять минут.
Но как только получу малейший намек на его местонахождение, я отправляюсь в поисках “Левиафана”. Кому не нравится это, предлагаю остаться здесь и выйти из команды прямо сейчас.
Искандер стоял рядом с капитаном. Вид у него был такой, словно это предложение к нему никакого отношения не имело. Вопрос о том, будет ли он в команде, для него был решен окончательно и бесповоротно.
– Я тоже остаюсь в команде,– сказала Полли, удивляясь своей решимости.
Симеон и Вильма посмотрели друг на друга, утвердительно кивнули друг другу и перешли на сторону капитана. У них был небогатый выбор. Им нечего было делать, некуда было идти.
После коротких раздумий, Пойнсот вздохнул и сказал:
– Я ухожу, Доминго. У тебя свои правила игры. У меня – свои. Я еще должен немного пожить. Я еще буду нужен сестре и ее детям.
Полли вспомнила, что во время нападения на Шубру, сестра Генрика с детьми где-то гостила, а муж ее погиб на одной из шубринских защитных станций.
– Твое право! – сказал капитан.
Генрик ушел.
Гьюджар Сидорук вышел из рабочего зала, проклиная Геннадиуса из-за его отказа от немедленной всеобщей охоты на Левиафана. Он еще не знал, что буквально через минуту будет официально принят в команду на место Генрика Пойнсот.
ГЛАВА 4
Прошло четыре дня после катастрофы... Команда Доминго в полном составе и другие шубринцы все еще оставались на базе Четыре-двадцать пять. Но были и такие, которые, взяв себя в руки, спрятав поглубже свои страдания, отправились на своих кораблях в другие колонии для несения караульной службы, как попросил их Геннадиус. Отныне их задачей стало помочь хотя бы одной из двадцати уцелевших колоний в случае нападения.
Доминго по-прежнему отказывался выполнять просьбу Геннадиуса. Он подсчитал, что патрулирование на какой-нибудь одной из колоний обеспечивало ему только один шанс из двадцати для поединка с Левиафаном, а этого ему было мало.
Полли, однако, казалось, что Геннадиус не теряет надежды и терпеливо ждет, когда Доминго одумается и даст согласие на миссию спасения.
Капитан же был неумолим. Жажда мести слишком переполняла его сердце, оттеснив все остальные эмоции на другой план, в том числе и готовность помочь другим.
Шубринцы, оставшиеся на базе, делились на две группы.
Первая отдавалась только своему горю и подсчитывала потери, оставаясь равнодушной к судьбе других колоний, вторая – назло всем превратностям судьбы, была одержима желанием немедленно начать восстановление Шубры, чтобы вернуть все утраченное.
На базе всем беженцам на неопределенное время предоставляли кров, одежду, еду и, при необходимости, оказывали медицинскую помощь.
Но все знали, что это не надолго. Шубринцы не смогут оставаться в роли вечных подопечных, поэтому рано или поздно, даже самым отчаявшимся, придется куда-нибудь отправиться, чтобы чем-нибудь занять остаток своей жизни. Куда?.. Многим из них придется все начать с нуля, но жизнь то продолжается.
Через три дня после приезда на базу, к Доминго подошли жители бывшей колонии Шубра и попросили его, как мэра, позаботиться об их дальнейшей судьбе – найти какое-либо место вдали от базы, где они смогли бы начать жизнь, как говорится с нуля...
Но в данный момент Доминго волновали другие проблемы и он не мог понять этих проблем. Перед ним стояла одна единственная задача, от которой он не хотел и не думал отказаться.
Чуть позже Геннадиус подошел к Доминго и предложил ему выбрать какую-либо колонию для заселения, но последний странно улыбнулся и сказал в ответ:
– Начать жить заново? Тогда, что ты подразумеваешь под словом “жить”?
Несколько минут Геннадиус сурово смотрел на своего старого друга, затем повернулся и ушел, не произнеся ни слова.