И тут в дверях появился Сиракузов-старший с корзиной в руках.
— Здесь только восемь, — заглядывая в корзину, сказала мама.
— Я знаю, — ответил Сиракузов.
— А где остальные? — спросила мама.
— Ты лучше спроси, где мы их нашли.
— Где? — спросила мама.
— В Столбиках мы их не нашли, — ответил Сиракузов. — Но только никто их у вас не похищал, просто вы их забыли: в Караулово, у чайной.
Мама с папой переглянулись.
— У чайной? — спросил папа. — Верно. В Караулово мы тоже чай пили.
И мама с папой опять переглянулись.
— Вообще-то, — смущённо сказал папа, — у нас было такое ощущение, но мы думали…
— Неважно, что вы думали, — сердито сказал Сиракузов, — гораздо важнее то, что было на самом деле. Корзинку вашу подобрали ребята и принесли в живой уголок. И за спасение экзотических птиц Федорчук, с моего разрешения, оставил им двух цесарок. Есть возражения?
— Нет, — сказала мама.
— Тогда можете сказать Федорчуку спасибо. Я передам.
4. Коля составляет планы, а мы с дядей Борисом помогаем ему
В комнатке горспортсовета я увидел Колю, который рисовал на ватмане план спортивной работы.
— А, — сказал Коля, увидев меня, — хоть кто-то пришёл.
— А кого ты ждал? — спросил я.
— Сёму. Но он заболел. Вот возьми линейку и карандаш, будешь помогать мне составлять план.
Я взял карандаш и линейку, и тут в комнату вошёл дядя Борис. Вероятно, он не думал встретить здесь меня, а встретив, это было видно сразу, заметно скис.
— Увидел свет с улицы, — сказал он, — дай, думаю, зайду. И зашёл.
Дядя Борис уселся на стул передо мной и нетерпеливо подёргал себя за бороду.
— Сейчас самое главное, — не глядя на дядю Бориса, сказал Коля, — это сдавать нормы на новый значок ГТО. И мы в этом должны быть застрельщиками.
— Правильно, — сказал дядя Борис.
— Кто — мы? — спросил я.
— Ну, мы все — Лапины и Сиракузовы, — сказал Коля. — Ведь если мы сдадим нормы, мне легче будет нажимать на весь город.
— Очень правильно, — снова глубокомысленно заметил дядя Борис.
Вероятно, ему очень хотелось принять участие в нашем разговоре, но он не знал, как это сделать.
— Я думаю собрать в воскресенье всех Сиракузовых и Лапиных, — продолжал Коля, — и пусть все горожане приходят на стадион и смотрят, как мы будем сдавать нормы. Вот увидишь, многие не выдержат: тоже захотят.
— Конечно, захотят, — сказал дядя Борис Коле.
Но тут сказал я:
— Я не буду сдавать нормы.
— Почему?! — удивился Коля и даже перестал рисовать.
— А потому, — сказал я.
И хотел объяснить, но тут дядя Борис неожиданно хлопнул ладонью по столу и радостно начал (радостно потому, что оказался вдруг на стороне Коли):
— Вот ты всегда такой! И здесь, и там увиливаешь от работы!
— Где увиливаю?! — сказал я.
— На ремонте грузовика! Где ты был, когда мы его мыли и красили?
— Тоже красил! — сказал я.
— Не видел я его, — доверительно сообщил дядя Борис Коле. — Разве за всеми усмотришь? Может быть, мыл и красил. Но почему это ты вдруг не хочешь сдавать нормы?
— А потому, — сердито сказал я, — что, с одной стороны, нормы, а с другой, — он со своими Сиракузовыми не пускает меня на лодочную станцию!
— Да при чём тут Сиракузовы? — сказал Коля. — Какое они имеют отношение к лодочной станции? Пришло распоряжение из области, и я вас не пустил!
— Значит, это не Сиракузовы?
Коля даже крякнул с досады.
— Да кто они мне? Начальники, эти Сиракузовы?
— Они твои родственники.
— Такие же, как и ты.
— Верно, Коля, — сказал дядя Борис. — Я по глазам вижу: теперь он будет сдавать нормы. Вместе будем.
— У каждого возраста свои нормы, — сказал Коля.
— И у бабушки Василисы? — спросил я.
— Бабушка Василиса стара, — сказал Коля.
— А тётя Галина?
— Тоже стара, — сказал Коля, — но по своей группе будет сдавать нормы.
— В этом преимущество нового комплекса, — разъяснил мне дядя Борис, — у каждого возраста свои нормы. Но насчёт старости это ты, Коля, хватил: и я, и тётка Роза, и твоя мама Галина ещё не раз сможем сдать любые нормы.
— Посмотрим, что вы скажете в воскресенье, — ответил Коля.
Когда мы вышли, дядя Борис сказал:
— Хотел поговорить с ним, да не получилось. Из-за тебя.
— А о чём хотел поговорить?
— Неважно. Важно, что не получилось. — Он подёргал себя за бороду и пробормотал что-то.
— А когда ты взорвёшь Сиракузовых изнутри? — спросил я.
— Что? — спросил он.
— Я говорю: когда ты женишься на тётке Галине?
— Тсс… — прошептал он. — Откуда ты взял это?
— Вера говорила. И Ферапонт Григорьевич говорил. Я предлагал ему разделаться с Сиракузовыми, а он ответил, что скоро ты взорвёшь их изнутри, так что предпринимать пока ничего не надо.
— Верно. Не надо. Взорву скоро.
— А когда?
— На днях, наверно. Но молчи!
5. Сдача норм ГТО
В субботу вечером я получил письмо от Сиракузовых. Они предлагали мне явиться с трёх до пяти на Окулинину гору, где они разукрасят мне физиономию.
Я подошёл к забору и постучал палкой.
— За что? — спросил я.
Впрочем, стучать и не обязательно было: они оба стояли возле забора.
— Это ты потом узнаешь, — ответили Сиракузовы.
— С трёх до пяти я не могу, — сказал я.
— Струсил? — обрадованно спросили Сиракузовы, и я увидел, какой радостью зажглись у них глаза.
— В воскресенье я буду сдавать нормы. Разве вы не будете?
— Будем, — вспомнили Сиракузовы.
Драку, после некоторых споров, мы отложили на вторник.
— И ещё, — сказал я, — второй день уже, как у нас пропал Кирюша. Вы его не видели?
— Нет, Хороший был кот, — сказали Сиракузовы.
И я понял, что кота они действительно не видели.
— Это не Сиракузовы, — сказал я Вере.
— Тогда кто? — спросила Вера.
В её глазах стояли слёзы по утраченному коту.
— Найдём мы его, — сказал я.
В воскресенье на стадионе собрались почти все Сиракузовы и Лапины. Более того, Привлечённые объявлением, явились крепкий род Матвеевых с мебельной фабрики и многочисленные Ватниковы. Они тоже пришли сдавать нормы.
— Ватниковы нас побьют, — озабоченно сказали мне Сиракузовы, — вон их как много. Нам надо выступать единой командой.
Мы с Верой поглядели — и точно: многочисленные Ватниковы разминались уже по всему стадиону: заняли секторы для прыжков и начали растекаться по беговым дорожкам.
В это время Коля объявил, что на старт выходят четыре команды.
Зрители зааплодировали.
— За первую команду, — сказал Коля, — выступают Ватниковы. Вы их все хорошо знаете.
— Знаем! — закричали зрители.
— За вторую, — сказал Коля, — выступают Матвеевы.
— Тоже знаем! — закричали зрители.
— Потомственные мебельщики, — сказал Коля. — А за третью…
Тут мы подошли к Коле и сказали:
— Коля, за третью будут выступать Сиракузовы и Лапины.
— Что?! Не имеете права, — сказал Коля. — Лапины есть Лапины, а Сиракузовы есть Сиракузовы.
— Тогда мы вообще выступать не будем, — ответили Сиракузовы. — И они тоже!
— И мы тоже, — подтвердила Вера.
Привлечённые спором, стали подходить многочисленные Ватниковы, и крепкие Матвеевы, и разобщённые междоусобицами Сиракузовы и Лапины.
— Они мне соревнования срывают! — указывая на нас, говорил Коля. — Требуют выступать единой командой. А я уже объявил, что выступают четыре команды!
— Да пускай выступают вместе! — закричали вдруг зрители, поддерживая, таким образом, нас, а не Колю.
— Конечно, пусть выступают, — согласились Ватниковы и Матвеевы.