— Просто не понимаю, как можно курить такую мерзость, — продолжала гражданка в шубе, — это скорее всего тертая солома.
— Во всяком случае, не из-под вашей двери, — ответил один из курящих.
— Армейское кадило будем курить для уважаемой пани, да? — поддержал его другой нахал.
— Вы могли бы выпускать дым в сторону, а не дымить людям в лицо.
— Выпускать дым в сторону? Каким образом? Что, я ошибка природы или индийский факир? Пускать дым из уха, потому что некой гражданке так хочется! Но я еще пока этому не научился.
— Кто любит свежий воздух, пусть ездит верхом на лошади, а не в трамвае, — добавил первый.
— Ой, не могу! Ой, остряк, ой, шутник! Ой, лопну от смеха! Представляю себе, как пани верхом на скаковой лошади едет в кафе на чашку чаю.
Видимо, это было и впрямь очень забавно. Все пассажиры, представив себе пани в каракуле на скаковой лошади, не могли удержаться от громкого смеха.
Оскорбленная дама покраснела, вскочила с места и схватила автора фантазии за нос.
А нужно сказать, что этот орган обоняния был необычайно развитый, так что держать его в руке несколько минут не составляло труда. Свободной рукой рассвирепевшая женщина стала лупить второго неприятеля по чем попало.
Трамвай пришлось остановить, обе жертвы были вырваны из рук беспощадной мстительницы.
Происшествие разбиралось в городском суде. Пани Элеоноре К. за повреждение носа гражданина Давида Шклянца пришлось уплатить штраф в размере тридцати злотых.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
1938
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀ ⠀
Профессиональный свидетель
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
В зал городского суда входит симпатичный гражданин с темной растительностью на лице.
Воспользовавшись перерывом в слушании дела, он обменивается приятными улыбками со старыми завсегдатаями и даже сердечно приветствует рассыльного.
— Добрый день, что слышно? Как здоровьице пана судьи?
— Все в порядке, чувствует себя отлично.
— Это меня очень радует. А как пан секретарь?
— Тоже хорошо.
— Давненько я у вас не был.
— А кто вы такой? Что-то я не припомню.
— Вы меня не знаете? Я свидетель по делу о нанесении телесных повреждений пану Миндальскому паном Белясом. Не помните? Удивительно. Вот уже два года я прихожу сюда и жду. Может быть, сегодня дождусь, кто знает?
Свидетель подсел к двум посетителям и повел с ними приятную беседу.
Тем временем вошел суд. Разбиралось какое-то дело о краже, но вот наконец…
— Обвиняемый Ипполит Беляс, свидетели Миндальский, Майхржак и Розенпик! — провозгласил судья.
— Пан Белясек, пойдемте, пан судья нас просит, — говорит симпатичный пан своему соседу и вместе с ним подходит к судейскому столу.
Свидетели приносят полагающуюся присягу, после чего следует сакраментальный вопрос:
— Фамилия?
— Я уже говорил вам добрых десять раз… у пана секретаря записано.
— Что за разговоры! Прошу отвечать на вопрос.
— Все сначала? Пожалуйста: Розенпик.
— Имя?
— Соломон.
— Занятие?
— Свидетель.
— Я спрашиваю, чем вы занимаетесь?
— А я уже сказал — свидетель.
— Я спрашиваю не об этом деле, а о вашей профессии.
— Пан судья, дорогой, а я вам о чем говорю? Вот уже два года, как я ничего не делаю, только хожу сюда за свидетеля, так разве это не мое занятие? А что же тогда?
Один раз заболел пан Белясек, дело отложили. В другой раз забыл явиться пан Миндальский, мы опять пошли по домам.
Когда пана постового взяли в школу, чтобы выучить его на старшего полицейского, началось настоящее несчастье.
Мы стали играть в прятки. Когда один показывался, то другой прятался. И вот я уже два года хожу.
— Сегодня дело будет рассмотрено.
— Дай боже!
— Ну, как это было? Что вы видели? Кто кого ударил в трамвае номер семнадцать четвертого июля тысяча девятьсот тридцать четвертого года? Беляс Миндальского или наоборот?
— Пан судья, минуточку, я не могу говорить.
— Почему?
— Меня смех душит.
— Это еще почему?
— Анекдот! Я же ничего не видел. Я не тот Розенпик.
— Это как так, ведь вас зовут Соломон?
— Ну и что! В Варшаве, может быть, сто, может быть, двести Соломонов Розенпиков. Почему выбрали именно меня, не знаю, может, потому, что я недалеко живу.
— И вы не знаете ни обвиняемого, ни пострадавшего?
— Теперь знаю, мы уже давно с ними подружились, вместе лотерею содержим, но познакомились мы здесь, у вас в суде.