— Это далековато, куда-нибудь поближе.
— Ну, тогда можно на Луну, всего десять дней, потому что эта тарелка-экспресс.
— Десять дней куда ни шло, по лучше подбрось нас к тетке Орпишевской в Радом, — сказала Геня и первая влезла в тарелку. Я за ней, шурин сел последним, вынул из кармана автомобильный гудок и давай гудеть.
— На что этот гудок? — спросил я его.
— Чтобы в воздухе мы на другие тарелки и стаканы не налетели.
— Ну хорошо, однако ты гудишь и гудишь, а тарелка ни с места.
— Потому что это, понимаешь ли, летающая тарелка, которая не хочет летать. Что-то вроде недвижимых двигающихся лестниц в Центральном универмаге. Я должен ее усовершенствовать.
— Чтобы летала?
— Именно.
— Ты меня прости, но это же обыкновенная липа!
— А ты думаешь, что те, в Париже, не липа?
— Скорее всего тоже липа.
И тогда шурин объяснил мне, для чего он построил данный агрегат. Речь шла о том, чтобы наша пресса имела о чем писать в летнюю пору. Французские газеты заправляют в августе всевозможные байки о людях с Марса, разъезжающих на обеденных сервизах. Англичане в свою очередь заливают ежегодно о морском змее эпохи до всемирного потопа, якобы находящемся в пруду под городом Лондоном. А мы что, мачехины? До каких пор мы будем писать о стеклянных блюдцах, которых не достать в магазинах. Или о том, что через год каждый варшавянин получит квартиру из двух комнат с кухней?
«Так дальше продолжаться не может, — сказал себе шурин, — нужно на лето придумать что-нибудь более эффектное».
И выстругал летающую тарелку.
Но, честно говоря, я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь хоть словечком обмолвился об этом в прессе. А надо бы. Пусть у французов от зависти желчь разольется.
Я посоветовал отдать тарелку в какой-нибудь бар самообслуживания, где сорок человек одновременно могли бы из нее суп грести.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀ ⠀
Холодильник играет вальс
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
С некоторых пор страницы прессы полны рассуждений на темы технического прогресса. Пишут о нем газеты, еженедельники, государственные мужи, даже фельетонисты и юмористы.
Решил и я провести молниеносное интервью и узнать, что думает о последних достижениях техники у нас и во всем мире средний обыватель, то есть так называемый бывший серый человек.
Я выбрал для этого эксперимента своего старого знакомого с Торговой, пана Теося Печурку.
Пан Теось подумал минутку и ответил:
— Да, если речь идет о технике, стиральные машины марки «СХЛ» значительно улучшились. Сначала они рвали белье на макароны, потом уже стало лучше — из одной рубашки делали три. В настоящее время оставляют только отпечатки на пятках.
— На пятках? Каким образом? — спросил я, безмерно заинтригованный.
— Так ведь надо в очереди выстоять, чтобы талон получить.
— А если не считать этого недостатка, в остальном стиральные машины уже хорошо работают?
— Да, если у вас дома есть лохань с выжималкой.
— А это для чего?
— Для обыкновенной стирки, потому что мыльного порошка для стиральных машин по большей части достать невозможно.
— Понимаю, но это уже вопрос временных трудностей распределения. А что вы думаете о нашем отечественном холодильнике?
— Ничего не думаю, потому что знаю его только понаслышке.
— Как так? Неужели вы о нем только слышали?
— Не слышал, а слышу день и ночь. Как раз под моей квартирой находится мясной магазин, в котором имеется такая большая штука отечественного производства. Днем ее еще можно вынести, потому что автомобили, подпрыгивающие на камнях, спасают положение. Но ночью, когда это замечательное изобретение работает на полный ход, глаз сомкнуть невозможно. Дом трясется, окна звенят.
— Одним словом, холодильник нуждается в усовершенствовании?
— Конечно, сразу не изобретешь такую вещь, чтобы она была без недостатков, над этим надо работать. По-моему, следует добиваться, чтобы холодильник хоть по временам менял мелодию. Раз уж крутится, так пусть пластинка передает, что-нибудь модное, например «Варшаву нельзя не любить» или «В отеле под розами». А на ночь лучше всего колыбельную.
— Будем надеяться, что вскоре наши фабрики будут вырабатывать бесшумные холодильники.
— Дай бог.
— Поскольку мы уже заговорили об охлаждении, может, вы захотели бы высказаться о неслыханном применении холода в медицине. Гипотермия, как искусственное понижение температуры тела, будет служить хирургам в проведении самых сложных операций. Я читал в журнале «Знание и техника», что одному шведскому ученому удалось охладить крысу до нулевой температуры и затем возвратить ее к жизни! Этот метод может быть применен и на человеке.