Денег — йок, точнее йок-макарюк… Даже меняться-то не на что, кроме собственного ливера. А, кстати, можно и на эту ракетницу… хоть что-то да попробовать. Когда поймут, что взять нечего.
Бонда присыпал свое позорное копье сухой глиной, запомнил место. Повезет — не вернусь сюда. Если очень не повезет — тогда тем более. Ракетницу сунул в карман штанов, зацепив зажимом за штрипку для брючного ремня. Он снова вскарабкался на кромку оврага и потихоньку начал спускаться к ближайшим домам.
Петляя проулками с улицы на улицу, он незамеченным прошел почти через весь частный сектор. Собак не было, гусей, уток и кур — тоже. Пару раз он встречался взглядом с черноглазыми ребятишками, молча упорскнувшими по огородам к своим домам, после того как обнаруживали, что он их тоже заметил. В одном двухэтажном кирпичном доме явно что-то варилось, топилась печь, пахло чем-то кисло-пряным.
Бонда не рискнул постучаться — дом выглядел внушительно и даже зловеще. Огромный глухой забор, серьезные решетки с наваренной поверх них мелкой арматурной сеткой, вполне вероятно, что на «тук-тук» торжественно и деловито, как на часах в театре Образцова, откроется дверь, раздастся удар обрезком трубы, тело втащат внутрь, калитка захлопнется и… И всё, занавес — зиндан нам только снится! Посыплют кумином, натрут аджикой, и…
В общем, Бонда проскочил мимо и даже выдохнул, но выворачивая из очередного переулка нос к носу столкнулся с компанией из трех разнокалиберных мужиков, экипированных болгаркой, инвертором и еще какой-то строительной сбруей. Самый мелкий, с кобурой на поясе, катил небольшой бензогенератор на тележке для фляги-бидона.
— Мужики, где тут пожрать можно? — мгновенно отреагировал Бонда, придав лицу невинное выражение, стараясь не суетиться и смотреть мимо глаз.
— Пошли, — махнул самый здоровый, — вон кафуха, может договоришься.
Мужичок с пистолетом явно напрягся и что-то для себя решал, но пока молчал. Бонда встал от него подальше. Хотел было предложить помочь с барахлом, но сдержался. С одной стороны с оранжевым чемоданчиком в руках для случайного глаза он проканал бы за условно своего, с другой… Не следовало прогибаться, заискивая перед случайными попутчиками. Почувствуют, напрягутся сильнее. Не те времена.
Бонда понял, что, скорее всего калымящая троица шла со стороны коттеджей, не рискуя оставлять на время обеда самый дорогой инструмент. Значит, не доверяют не только местным, но и друг другу. Тоже пришлые? Не исключено.
— Работа есть какая? — спросил он.
— Нет, — быстро ответил мелкий.
— Жалко, — сказал Бонда не моргнув глазом, — но не удивительно. Потому в город и топаю.
«Ну что, — подумал он, — вопросы сняты? Расслабьтесь, ребятишки, не нужен мне ваш хлеб! Понятно, что сейчас, имея работу, надо тянуть время. Строек не предвидится еще надолго. Лишние не нужны. Наверняка почти за еду батрачат тут».
Они вошли в небольшое помещение с торца одноэтажного здания, построенного из белого силикатного кирпича явно в годы застоя. Когда здесь жировал удачно расположенный местный совхоз. Столовка, а это была она, представляла собой семь больших пустых столов (ближайший, впрочем, со стопкой пластиковых мисок), и раздаточное окошко, за которым в клубах пара сновала женщина в платке.
Она плюхнула мужикам по черпаку сечки с тыквой. Бонда замешкался. Голова закружилась, живот свело. Он кивнул женщине как можно приветливей и подставил свою тарелку.
Глава 9.
Морковный сок
XX век. 199* г.
— Саса-а-а-а, не бона? — нараспев спросила тайка и еще раз надавила на шею.
— Намана, — ответил Бонда, — сегодня терпимо. Окай, Джюн, олрайт.
— Ту хаур мэсэдж?
— Йе, онли мэсэдж, плиз, ю андестенд?
Джюн, продолжая всезнающе улыбаться, покачала головой и уточнила, — Хиа… орэ ин бангала?
«Глупый вопрос, а то по мне не видно — подумал Бонда, — тем более никто не слышит».
— Гоу-гоу? — подмигнула она ему через час, вопросительно остановив свою руку высоко на бедре.
Бонда естественно не возражал, но в этот раз решил попридуриваться. Он продолжал отрешенно смотреть в потолок и ничего не ответил. Даже не моргнул, но постепенно прикрыл глаза. Нирвана.
С чувством юмора у Джюн было все в порядке, и вскоре Бонда почувствовал, что по выданным ему для массажа коротким плотным штанам пробегают умелые быстрые пальцы. Он попытался расслабиться, но не тут-то было: горячая ладошка легла между ног и замерла на несколько секунд. А почувствовав отклик, исчезла в левой штанине.
Бонда всей ногой ощутил руку Джюн, как змею медленно, очень медленно, пробирающуюся от икры до паха. Отодвинув боксеры, рука снова замерла, накрыв все, что смогла накрыть и тут же исчезла.
Бонда услышал топот удаляющихся босых ног и шуршание в душевой. Приглашающе полилась вода, Бонда поднялся и скинул одежду на кресло. Взял из шкафа новое белоснежное полотенце размером с одеяло, попутно прикрыв распахнутый сейф. Пищать, запирая дверцу, в такой момент было бы стремно. Бонда просто бросил второе полотенце сверху, накрыв таким образом и сейф и пакет с продуктами.
Душевая комната здесь была роскошной и занимала треть площади бунгало. Точнее, это были целых два просторных сообщающихся помещения, разделенных стеклянной перегородкой. В ближайшем располагались средних размеров ванна с гидромассажем и огромная каменная раковина с затейливым смесителем и подсвеченным зеркалом. В углу белел британского принципа работы постамент с отдельным вытягивающимся душиком. Не Япония, конечно, но тоже, так скажем, не Воротынская унитазная фабрика.
Горшок, надо признать, прекрасно просматривался из всех углов обоих помещений, что Бонде отчетливо не нравилось. Однажды, ополаскиваясь под душем после моря, он развернулся от стены и обнаружил машущую ему рукой улыбающуюся Джюн, неведомым образом проникшую в бунгало и восседавшую на белом коне. Радует, что беззвучно.
Он конечно ничего ей не сказал, в каждой избушке — свои погремушки, но больше не оставлял дверь на террасу открытой. Стучаться надо, блин! Да и павлины обнаглели, особенно один, считающий с некоторых пор Бонду своим другом. А стоило всего лишь пару раз предложить хлеба!
Второе помещение составляла собственно сама душевая вытянутой формы, с трех сторон облицованная до потолка аккуратной лакированной галькой. Сверху через прозрачную поликарбонатную крышу падал естественный свет. Вода струилась и шелестела по камням как небольшой природный водопад. За единственной стеклянной стеной вплотную стояла вышеупомянутая ванна, которую Бонда традиционно игнорировал. Пол пребывал теплым круглогодично — экватор близко. Все выглядело в принципе не очень-то и шикарно, но стильно и удивительно уютно.
Джюн никогда не нравилось, что Бонда предпочитает мыться сам, ей видимо доставляло удовольствие намыливание огромного знакомого тела. Тем более, что это не массаж, а настоящий обоюдный релакс, хотя и щедро оплачиваемый. Бонду же не устраивало положение господина фаранга, и он старался вести себя по-джентельменски. Подавал руку и открывал двери, сам носил сумки и водил мотопедку. Ничего не давал стирать. А главное, на втором заходе всегда дожидался знакомого мяуканья и только тогда расслаблялся сам. На первом же это почти никогда не удавалось — страсть захлестывала с головой.
Вот и сейчас он бесцеремонно развернул Джюн к стене и нажал на спину. Она пошире расставила крепкие ноги, прогнулась, ожидаемо ойкнула и старательно запыхтела, что смешило Бонду и иногда даже сбивало с задних мыслей. Только не сейчас, после недельного отсутствия.
«Минуты три, не больше, — подумал он, — как раз реклама закончилась. Как подросток, блин».
Продолжение последовало через полчаса, после поедания какой-то вкусной гадости из макашных кулечков. И еще через час. И тут уже никто никуда не торопился. Бонда даже успел пару раз сбегать отлить и ополоснуться прежде, чем торжествующе испачкал блестящий от пота животик.