- А твой приятель очень фотогеничен, не находишь? – Зафар, усмехаясь, поднял упавшие на пол снимки.
- Гнида…
Убьет? Да пусть… Сидеть в яме в одиночку хотелось еще меньше, чем последовать по Витиным стопам.
- Ты, я смотрю, горишь желанием присоединиться к своему напарнику. Так это я тебе в два счета устрою. – Поднявшись, Зафар подошел к нему, замер напротив, потряхивая фотографиями в руке. И снова Введенский физически ощутил, как наливаются кровью глаза. Словно не замечая, как он дернулся, пытаясь вырваться из рук державших его боевиков, Зафар продолжал перебирать фотографии. – Сейчас освещение еще лучше, выглядел бы шикарно. – Едва заметный щелчок пальцами, и отточенным ударом под коленками его опускают на пол. Зафар присаживается рядом на корточки. – Но знаешь… Больше лицезрения смерти неверных я люблю ломать сильных соперников. Вы ребята бесили меня с самого начала. А потому глупо было с вашей стороны рассчитывать на быструю и легкую смерть. Так и передай.
Не успел он даже просто подумать, о чем это Зафар, как его рывком подняли с пола и выволокли из дома. На улице была уже темень, хоть глаз выколи. Но все равно Введенский понял, что ведут его не к уже ставшей привычной яме. Раздавшееся впереди фырчание лошадей навело на мысль о начинающихся за конюшнями барханах. Судя по фото, Витю расстреляли именно там. Значит, скоро он увидит его. И они снова будут вместе…
- С новосельем! – Толкнув его в черную неизвестность, заржали за его спиной боевики, тут же раздался звук, похожий на щелчок затвора, и хлопок, заставивший его вздрогнуть.
А вдруг вышедшую из скрытой во тьме ниши фигуру знакомо изречь:
- Здравия желаю, командир.
Пошевелив рукой, Ольга попыталась, не открывая глаз, проверить, не раскрылась ли Вика. Но рука, сначала полусонно, а в следующее мгновение уже взволнованно, никого рядом не нащупала. Подскочив в кровати, Ольга замерла, не зная, радоваться или плакать. Наверное, безумие было бы лучшим выходом для нее сейчас – не чувствовать этой раздирающей душу боли и пустоты – но кто тогда будет поднимать дочь, кто расскажет ей спустя много лет, каким был ее папа. Красивым и смелым, нежным и сильным, до последнего верным себе, работе и семье.
Таким, каким она, Ольга, его запомнила, когда он в последний раз перед отъездом присел около нее. Дотянувшись рукой, провел по волосам, задержавшись на висках, смотрел, словно хотел запомнить каждую черточку, каждую ресничку, запомнить и забрать с собой. Как и ее сердце.
Таким, каким она его знала все эти самые счастливые двадцать с лишним лет, опираясь на него, чувствуя себя спокойно и уверенно рядом с ним.
Таким, каким она… видела его сейчас. Сидящим в их с Викой любимом кресле и еле слышно напевающим ей что-то. Осторожно приподнявшись, боясь спугнуть, разрушить это видение, моля, чтобы оно подольше оставалось с ней, Ольга вслушалась в произносимые любимым голосом слова.
«Даже если на сердце дождь,
Не грусти о том, что прошло.
Даже если чуда не ждешь,
Верь, что будет все хорошо…
И когда на душе темно
Помни то, что тебе сказал,
Уходя тогда далеко.
Я вернусь. Ведь я обещал.»
- Доброе утро.
Чуть не выронив из рук только что закипевший чайник, Лиза медленно повернулась на голос. До сих пор у нее перед глазами стояла картина, которую она увидела, вернувшись домой: рассыпанные по кухне таблетки, осколки стакана и текущие по полу ручейки. Не раздеваясь, она метнулась в спальню, увидев Ольгу и Вику спокойно спящими, осела на пол, только в тот миг и дав себе волю разрыдаться.
А потом до полночи сидела на кухне и смотрел на экран ноутбука, словно мазохистка, не в силах отвести взгляд. И разговаривала с ним. О погоде, о новых шторах в комнате Космоса, о первом лепете Вики, в котором все отчетливо услышали «папа», и о том, какая он сволочь и как он посмел умереть. И плакала в сжатые кулачки, тихо, как мышка, пока не уснула. И снилось ей, что идут они с Витей по Воробьевым, он привычно заскакивает на парапет, чтобы попугать ее. И когда она взвизгивает, выныривает из-за перил и, хитро прищурившись, говорит:
- Лизок, запомни, не все очевидное очевидно.
Именно этот сон она и вспоминала снова и снова, когда услышала за спиной Ольгин голос. Выспавшаяся, спокойная, та подошла и опустила хлеб в тостер.
- Ты можешь посидеть полдня с Викой? – Повернулась она к ней. – Мне надо в банк, узнать насчет техосмотра и отвезти, наконец, Витины рубашки в химчистку. Ты же знаешь, там его любимая. Она должна быть чистой к его возвращению.
Словно не замечая ее отрешенного кивка, Ольга включила кофеварку и направилась в ванную.
- Тома, у тебя есть знакомый психиатр? Да, по ходу, для всех…
Последние слова были тихо произнесены уже в выключенный телефон после того, как она совершенно отчетливо услышала:
- Лизок, не все очевидное очевидно.
====== Глава 12. Я за тобой, я за тебя... ======
– Я никогда раньше не думал, что секунды можно видеть, слышать и чувствовать. Я видел, как вспыхнули вырывающиеся из дул пули, слышал, как они летели ко мне, почувствовал, как волна ударила в грудь так, что устоять на ногах было невозможно. Гул в ушах, словно я оказался в следе взлетающего самолета, вмиг накрывшая глаза темнота и несколько мгновений свободного падения. Я даже успел подумать, как странно выглядит смерть. Страх сменился некоторым облегчением – все, наконец, закончилось. И снова секунды… Две, три, десять… прежде чем меня подняли, и я увидел усмехающиеся глаза Зафара. Он ничего не сказал, лишь обернулся на стоявшего за спиной боевика, тот удовлетворенно кивнул головой. После чего меня притащили сюда, не проронив ни слова о сути произошедшего. – Думаю, мы очень скоро все узнаем. Сколько они уже так сидели? Решив, что сходит с ума, Введенский не сразу узнал в вышедшем к нему человеке того, кого уже успел мысленно похоронить. И лишь спустя несколько минут, когда привыкшие к темноте глаза разглядели знакомый наклон головы, разворот плеч и стать фигуры, он сделал несколько нерешительных шагов, замер напротив него и вдруг, вцепившись в его плечи, крепко обнял. И все то время, что тот рассказывал ему о пережитом кошмаре, сидел, сжав его руку и не отводя глаз.
- То, что этот спектакль был не только для меня, я не сомневаюсь. – Коснувшись засохших на груди следов пейнтбольной краски, Витя повернул к нему голову, было видно, что за проведенные здесь в одиночестве часы он перебрал в голове десятки, если не сотни, вариантов того, зачем Зафару понадобилось разыгрывать этот фарс. – Мне бы хотелось ошибиться, но боюсь, что вторая часть нашего марлезонского балета заставить нас еще не раз вспомнить ранее проведённые здесь дни с неприкрытой ностальгией.
Продолжая сжимать его руку – сейчас, наверное, и домкратом его не смогли бы оторвать от Вити – Введенский согласно кивнул. С высоты своего опыта он знал, что подобное всегда, в двести процентах случаев, предшествует событиям, когда смерть кажется высшей благодетелью, о которой молишься в короткие минуты просветления сознания.
- Я больше другого боюсь, – Витя запрокинул голову, прислонившись затылком к стене, – что Зафар захочет похвастаться своим кино перед всем миром и выложит его в сеть. И тогда…
- Вряд ли у него есть личная почта президента, – согласно кивнул Введенский, мысленно завершив недосказанное Пчелкиным, – а значит, зная, что все связанное с здешними событиями мониторится на высшем уровне, он именно так реализует свое послание. И то, что это кино, кроме жюри, могут увидеть определённые зрители, его, я уверен, мало волнует. Он, как вампир, питаясь болью других людей, лишь обрадовался бы, узнав, что его пули, преодолев тысячи километров, все же достигли цели.
Рука Вити дрогнула, закрыв глаза, он неимоверными усилиями сдерживался, чтобы не закричать от полной беспомощности. Понимая, что Ольга, Кир и друзья могли увидеть это кино и сделать напрашивающиеся выводы, зная, как однозначно убийственно это подействует на них, он, тем не менее, ничего не мог сделать. Только сидеть в этом непонятном подвале в ожидании участия в следующих написанных для них Зафаром сценах.
- Каким бы нереальным это не казалось сейчас, но тебе надо поспать. – Повернув к Вите голову, Введенский второй свободной рукой сжал его плечо. – Вряд ли Зафар оставил тебе жизнь, чтобы отойти от традиционного приглашения на завтрак. Он что-то задумал, и не для того, исходя из твоего рассказа, изменил ранее прописанный сценарий, чтобы теперь залечь на дно. Он обязательно воспользуется произведенным кино эффектом, причем в самом ближайшем будущем. Проще говоря, будет ковать железо, пока горячо.
- Вряд ли я смогу уснуть. – Как бы Пчелкин не понимал правоту командира, а спать, когда голова пухнет от мыслей и предположений, ему казалось нереальным.
- Я могу расслабить тебя. – Уже привыкшие не вздрагивать на появление Марьям, сейчас они оба не смогли сдержаться. Вышедшая из мрака их новой темницы фигура неслышно, словно не касаясь земли, подошла к ним, замерев напротив Вити. – Я все видела.
- Послушай… – Пчелкин так стремительно поднялся навстречу ей, что, казалось бы, сжатые мертвой хваткой пальцы Введенского и те разомкнулись, отпуская Витину руку. – Раньше было опасно, а теперь ты просто рискуешь сыграть в точно таком же кино, только реальном! Твой брат – мечта всех психиатров мира! Кладезь садистских идей и фантазий! И вряд ли кровные узы помешают ему сделать с тобой то же самое, что и…