Мягко накрывшая губы Пчелкина рука Марьям заставила того замолчать, а все происходящее следом побудило уже Введенского как можно тише отодвинуться в сторону и, прислонившись к подобию земляного утеса, молча за всем наблюдать.
Словно зацепив взгляд Вити так, что тот не мог отвести глаз, девушка мягко провела руками по его лицу, замерев на висках, подошла так близко, что ее губы почти касались его губ. Словно парализованный, Пчелкин не двигался, глаза его были открыты, но у Введенского складывалось полное ощущение, что тот, все понимая и осознавая, тем не менее был лишен полной способности к сопротивлению. Хорошо знакомый с гипнозом, полковник был вынужден признать, что в данный момент наблюдает что-то совершенно иное, гораздо более сильное и мощное по степени воздействия. Но зная, что Марьям не причинит Вите вреда, не мешал.
Обойдя Пчелкина и замерев за его спиной, девушка положила руки на его плечи, губами коснувшись его волос, закрыв глаза, медленно провела по его рукам вниз, прижавшись своими ладонями к его, несколько секунд просто стояла так, пока – Введенский это четко увидел – Витя не обмяк в ее руках. Не разжимая ладоней она мягко, но уверенно, побудила его сесть, сама опускаясь рядом с ним. Ни одного резкого движения, все плавно, без видимого принуждения, она слово подталкивала Витю в нужном направлении, и тот послушно следовал ему.
Когда его голова легла на колени девушки, она все так же медленно провела ладонями по его рукам теперь уже вверх, замерев большими пальцами на его висках, наклонилась к его лицу. Затаив дыхание, Введенский наблюдал, как она еле-еле коснулась губами его губ, словно что-то вдохнула в едва приоткрытый рот. Чуть отстранившись, накрыла его лоб ладонями, подушечками мизинцев коснувшись уголков Витиных глаз. И в ту же секунду те послушно закрылись. Что-то беззвучно прошептав, Марьям стала медленно опускать руки вниз сначала по его лицу, не спеша, словно прощупывая, осязая каждую клеточку, замерев на плечах, продолжала свой магический ритуал, пока ладонь ее не замерла на Витиной груди. В царящей тишине было отчетливо слышно, как его до сих пор взволнованное нервное от пережитых эмоций дыхание постепенно выравнивалось.
- Он проспит до утра. Необходимые для сопротивления силы вернутся к нему. – Продолжая держать Витину голову на своих коленях, Марьям пальцами перебирала его волосы на висках, не отводя взгляда.
- Это стоит того? – Тихо спросил Введенский. Дождавшись, пока девушка повернет к нему голову, вышел из укрытия, пересаживаясь поближе.
- У каждого, – вернувшись обратно к Пчелкину, она коснулась пальцем его губ, – своя судьба.
- И твоя судьба рядом с ним?
- У каждого человека свои начало, путь и конец. И не всегда рождение – это начало, жизнь – это путь, а смерть – это конец. Демоны испытывают нас, посылая соблазны и испытания, но Аллах милостив, он дает каждому из нас шанс. Главное, среди тысячи глаз и лиц разглядеть свое предназначение. Все зеркально, каждый из нас – чья-то судьба и чье-то спасение.
- Он – твоя судьба, ты – его спасение.
Почему-то ему вдруг стало даже жаль эту еще девочку, годящуюся Пчелкину в дочери, но принявшую его как свой крест, посланный ей свыше, как испытание ее силы, как путь, что нужно пройти. И почему-то ему сейчас казалось, что она сама прекрасно отдает себе отчет в том, каким будет для нее конец этого пути.
- У каждого человека, – Марьям, не убирая руки с груди Пчелкина, словно прислушивалась к ритму его сердца, – есть его физическая половинка, а есть отражение души, живущее в другом теле. И встреча душевных половинок посылается только тем, кто готов принять и заплатить за это определенную Аллахом цену.
- Любовь – это цена?
- Цена – это быть рядом, принимать, чувствовать и идти до конца, даже понимая, что все это, как вы ему сказали, «ничем хорошим не закончится».
- Ты – ведьма? – На полном серьезе спросил Введенский, следя за реакцией девушки.
- Я – его половинка. – Коснувшись свободной рукой волос Пчелкина, еле заметно улыбнулась она уголками губ, после чего осторожно положила его голову на сложенную свою же шаль и легла рядом.
- Ты же знаешь, что его сердце принадлежит другой.
- Сердце – да, но душа…
- Ты могла бы сейчас сделать с ним и со мной все, что захочешь, мы бы потом даже не вспомнили, что что-то здесь было. Ты могла бы получить то, о чем мечтаешь все последние дни. – Казалось, Марьям совершенно невозмутимо слушала его, но Введенский, несмотря на темноту, ясно видел ее вздрагивающие при определенных словах ресницы и замирающие то и дело пальцы, что подтверждало верное русло его рассуждений. – Но ты никогда этого не сделаешь, потому что…
- Душу нельзя обижать, иначе Аллах накажет вечными странствиями, что не дают обрести покой, заставляя гореть в огне предательства самого себя. Если ты поддаешься земным соблазнам, ты перестаешь быть избранным, и Аллах отворачивается от тебя. И это страшнее смерти. – Положив голову на грудь Пчелкина, девушка закрыла глаза, и только вздрагивающие веки выдавали ее бодрствование. Она не спала, она берегла сон того, кто был послан ей как испытание. – Вы бы тоже поспали. Вам совсем скоро его сердце спасать.
Введенский даже не стал спрашивать, что она имеет в виду. Поверив ей, каким-то чутьем поняв, что ее действия, пусть и не поддающиеся логическому объяснению, уже столько раз спасали Пчелкина, он просто лег в некотором отдалении и закрыл глаза. И совершенно точно знал, что, когда он их откроет, ее с ними уже не будет, но она оставит им и, в первую очередь Вите, ту частичку себя, что будет давать им силы снова и снова противостоять ее брату.
Поднимаемая заведенными двигателями снежная буря вынудила Филатова оставить машину у ангара и идти дальше, преодолевая сопротивление искусственной стихии.
- Хоть часы сверяй. – Встретил его высунувшийся из салона Белов, обернувшись, крикнул в темноту позади себя. – Почти в сборе, даже с запасом. Ждем документы и вылетаем. Как там? – Снова повернувшись к нему, спросил, не называя имен, но зная, что его поймут.
- Лиза с Ольгой. – О таблетках Фил разумно рассказывать не стал, как и о странном утреннем поведении Ольги. – Кир ночевал у нас. – О накрывшем парня ступоре, впрочем, тоже, как и о ночевавшей вместе с ним в одной комнате Насте. Оставлять его одного, после того, как он, не проронив ни слезинки, просто ушел в себя, побоялись. – Остался пока с Настей у нас, из школы мы их на пару дней отпросили, а Тома с утра пошла к девочкам.
- Они справятся. Лучше них Ольге и Киру сейчас никто не поможет, а мы должны сделать то, что никто не сделает за нас. – Гул двигателей затих, снежная дымка, опускаясь на землю легким облаком, представляла их взорам деревья, домики и мчащуюся к ним машину.
- Может, и сделали бы. – Выходя к ним из салона, мрачно пробасил Кос, опираясь о стенки двери и всматриваясь в то и дело закрывающие солнце облака, словно боясь, что они помешают ему полететь за тем, что с недавних пор стало смыслом каждой секунды его существования. – Но никто лучше нас не придушит этих гнид, когда мы найдем их. За то, что они сделали с Пчелой.
- За то, что они сделали с Олей. – Вздохнул Белов.
- За то, что, убив Витю, убили и нас. – Закончил Филатов, когда машина затормозила у самого трапа.
- У вас, ребят, полная свобода действий. – Раздался из еще не до конца открывшейся двери голос, который, судя по выражению лица Белова, стал неожиданным даже для него, хотя именно его они и ждали. – Приветствую. – Влад, помощник Введенского, подошел к ним, на ходу вытаскивая из внутреннего кармана документы.
- Меня, конечно, уверили, что разрешение будет у нас с вероятностью большей, чем весна в Москве, но я и предположить не мог, что… – Однако, дар речи Белов обрел быстрее, чем документы увидели свет.
- Я рад, что в этот раз вы, Александр Николаевич, отреагировали более толерантно. Тем более учитывая тот факт, что я и не только я, а добрая четверть нашей группы не спала ночь, чтобы вы могли сейчас здесь стоять.
- Я так понимаю, вы тоже оценили кино. – Исподлобья взглянув на помощника Введенского, вздохнул Белов.
- Ребята несколько часов его посекундно разбирали. – Уже готовый передать документы Белову в руки, Влад замер, обреченно облокотившись о трап. – Все указывает на подлинность съемки. И отсюда, – разумеется, заметив реакцию вздрогнувших друзей, тем не менее продолжал, – лично я делаю вывод, что Игорь Леонидович попал в переделку вместе с Витей. Он бы не бросил его. Но что с ними там произошло… По съемке это не понять. Кстати, – встрепенувшись, Влад протянул Белову документы, – здесь все, что ребята смогли вытянуть из этого кино. Кое-что интересное есть. Ну, и сразу скажу, чтиво не для слабонервных.