В перерывах между накрывающими приступами удушья он видел, как Леонидыч лишь еще крепче сжимает кулаки, еще сильнее скрипит зубами с каждым новым опоясывающим его грудь ударом хлыста, в этот раз усыпанного множеством осколков битого стекла. Очень похожего на то, что они с ним на пару вынесли накануне, когда боевики решили устроить им прогулку на капотах машин вниз головами. Когда Пчелкин увидел, что веревки, держащие Леонидыча, ослабли, и тот рискует навернуться вниз аккурат под колеса джипа, недолго думая, он с размаху долбанул ногами по стеклу. Но разлетелось оно уже после их совместного удара. Разумеется, они понимали, что Зафар припомнит им это, но ласкающие слух крики боевиков, которым осколки порезали руки, лица и даже залетели в глаза, стоили даже большей цены. Которую в итоге за них обоих заплатил Леонидыч.
- Все, опускай. – Закончив обрабатывать раны, точнее одну большую рану во всю грудь, Марьям отложила в сторону пузырек с очередной загадочной жидкостью. Дождавшись, когда Пчелкин осторожно положит голову командира на сооруженную из подручных, точнее, из подножных, средств, а конкретно из земли, подушку, девушка подошла к нему и, присев рядом, дотронулась до груди. – Теперь поработаем с тобой.
- Я в порядке. – После того случая, когда со слов Леонидыча Марьям буквально вернула его с того света, в ее присутствии Пчелкин чувствовал себя не то, чтобы неуютно, но словно был теперь обязан ей, а дать то, что она хотела, не мог.
- Конечно. – Уверенно разворачивая его спиной к себе, Марьям решительно обхватила его руками, положив ладони в районе сердца. – И тебя ничто не беспокоит. – Замерев, она вдруг подалась вперед и осторожно погрузилась в его волосы, вдыхая запах отнюдь не свежих роз, но тем не менее заставляющий сердце учащенно биться в груди.
- Беспокоит. – Пчелкин осторожно, бережно, но решительно отвел руки девушки, повернувшись к ней. – Послушай… Все, что ты делаешь и сделала для нас, неоценимо, бесценно. Без тебя мы бы уже давно не по земле ходили, а в ней лежали. И я до конца жизни, сколько бы мне еще не осталось, буду помнить тебя, смелая наша девочка. Но…
- Помолчи. – Накрыв ладошкой губы Пчелкина, Марьям, улыбнувшись, придвинулась к нему так близко, что могла сосчитать морщинки на лбу и седые волосы на висках, коих за последний месяц стало значительно больше. – Я ничего не жду. И все это я делаю просто потому, что не могу позволить своему брату убить вас. Тебя.
- Рано или поздно это произойдет. – Грустно улыбнулся Пчелкин, отчего-то уже не спеша убирать опустившиеся на его плечи руки Марьям. – И ты ничего не сможешь сделать.
- Пути Аллаха неисповедимы. – Улыбнулась она в ответ, ладошками медленно поднимаясь по его шее вверх, пока пальцы не коснулись висков.
- Прости. – Его руки уверенно накрыли ее, остановив, но не убрав полностью.
- Ты со мной, но ты не мой. – Она тоже не спешила выскальзывать из-под его огрубевших, но таких тёплых и желанных рук, каждой клеточкой чувствуя его прикосновения. – Она красивая, я уверена. И любит тебя. Тебя невозможно не любить… – Выдохнула последние слова, поймав его взгляд.
- Ты заслуживаешь…
- Чего? – Прервала она его. – Этой жизни? Рядом с психом, садистом и убийцей? Я приняла свою судьбу, но не вижу в ней того, за что стоило бы цепляться. Ты послан мне Аллахом. И я готова ответить перед ним за все. За каждое свое слово, дело и мысли.
- Я не могу дать тебе то, что ты хочешь и что заслуживаешь. – Все же закончил свою мысль Пчелкин.
- Ты уже дал. – Улыбнулась Марьям, вдруг прижав его руку к своей щеке и коснувшись ее губами.
Пчелкин смотрел в полные чистой, искренней любви к нему глаза и чувствовал себя предателем. Но не Ольги, мысли о которой не покидали его ни на секунду, она заполняла собой каждую клеточку его сердца и души, а этой девочки, что положила свою жизнь на алтарь его спасения. Какая-то доля истины в ее словах была, и он сам видел, что она ничего не просит и ни на что не претендует. Просто хочет быть рядом с ним, пока еще есть такая возможность. Витя понимал, что Ольгу он уже вряд ли когда-нибудь увидит, ему останется лишь встречать ее в снах да умереть с ее именем на губах, а Марьям готова скрасить его последние дни в этом аду.
- Как ее зовут? – Неожиданно спросила она, и в голосе ее не было ни зависти, ни укола ревности к невидимой сопернице, что даже через тысячи километров держит сердце, душу и тело такого желанного и любимого ею человека.
- Оля. – Улыбнувшись, Пчелкин снова обернулся к начертанной на стене дате. – И сегодня двадцать два года, как мы женаты. – Снова посмотрев на Марьям, он вдруг начал рассказывать. – За неделю до свадьбы меня послали в командировку. Ерунда, дело на пару дней, но мы неожиданно застряли почти на неделю. Возвращались мы тем утром, и я собирался прям из аэропорта мчаться в ЗАГС, но из-за погоды нас перенаправили на другой аэродром. Это была катастрофа…
Марьям придвинулась поближе, взяла его руку в свою и…слушала…
- Тогда, – Ольга отошла от окна, за которым из-за плотного снега не было видно стоявшего прямо напротив фонаря, – шел такой же снегопад. Накануне вечером, – вернувшись к кровати Кира, она присела рядом с прислонившейся к стене Лизой, Кир расположился в противоположном углу, – Витя позвонил и попросил ждать его уже в ЗАГСе. Самолет прилетал под притык, но Игорь Леонидович обещал обеспечить беспрепятственный проезд. Я не спала всю ночь. Новости о количестве отмененных и перенесенных на другие аэродромы рейсах не прибавляли оптимизма. Но я знала Витю. Он столько лет ждал этот день с момента нашей первой встречи, пережив потерю меня один раз, когда я вышла за Сашу, второй раз, когда нас разлучил уже его выбор в 91-ом, что помешать ему в этот день могла только смерть. Да и то не факт… Поэтому с утра я действовала по ранее оговоренному плану.
- Как же ты умудрилась, – Лиза взяла одну из лежащих перед ними фотографий, – довезти до места свое платье, его костюм, фотоаппарат и сумку с кольцами и документами?
С поднесенной к лицу глянцевой фотокарточки на нее смотрел еще рыжеволосый всклокоченный запыхавшийся жених с завязанным наизнанку галстуком и спокойная стройная невеста в белом облегающем платье.
- Сама до сих пор удивляюсь. – Тепло нахлынувших воспоминаний отражалось в не покидавшей губы Ольги улыбке и в сияющих глазах. Взяв из рук Лизы фотографию, она провела рукой по Витиному лицу, замерев на губах. – Я была готова обойтись просто росписью, но Витя настоял на настоящей свадьбе. Причем, – Ольга засмеялась, вспоминая все так, словно это было только вчера, а не двадцать два года назад, – все наши друзья думали, что приглашены на день рождения Витиной фирмы. Он говорил, что у меня должно быть обязательно белое платье, и неважно, что это второй брак, и что платье должно быть самым лучшим.
- Папа рассказывал, – вступил в разговор Кир, – что отдал за это платье весь гонорар за тогда первый серьезный проект, который получила его фирма.
- Это правда. – Кивнула Ольга. – Леня потом рассказывал мне, как Витя положил на стол их первую зарплату и сказал, что готов занять у них деньги по всем правилам с выплатой процентов, чтобы подарить мне красивую свадьбу. А они отдали их ему просто так.
- Но он потом все равно вернул.
- Да. – Ольга снова провела по фотографии, первые слезинки выступили в ее глазах, она прикусила губу. – Он всегда ценил тех, кто к нему с добром. И всегда отвечал тем же.
- Это случайно, – встрепенулась Лиза, – не тот ли Леня, что звонил сегодня и обещал не ложиться спать, пока не выяснит, где снимали кино и кто режиссер?
- Именно он. – Кивнула Ольга. – И поверь, – она повернулась к Лизе, – он выяснит. А тогда он только-только пришел к Вите и в свете того, как тогда делался бизнес, был крайне удивлен принципами директора. А Витя всегда и во всем был таким. Когда мы искали зал, требовалось внести пятидесятипроцентный аванс. Но на тот момент денег не было. И Витя нотариально оформил в случае неоплаты передачу в собственность директора ресторана доставшейся ему в наследство от родителей квартиры. Той самой в Алтуфьево.
- Пчелкин, Пчелкин… – Покачала головой Лиза. Рисковать было в характере Вити всегда, но никто тем не менее не мог сказать, что делал он это безрассудно. Просто был уверен в себе и в своих решениях.
- Кстати, платье Витя выбирал сам. Вопреки приметам и предрассудкам. Считал, что если уж судьба снова свела нас, то никакие черные кошки и прочая ересь не смогут разлучать.
- Что в очередной раз подтверждает, – вставил Кир, – что папа всегда в первую очередь верил и рассчитывал только на себя. И когда я узнал, чем он занимался все эти годы, я понял, что его сделало таким.
- Это с детства было в его характере. – Улыбнувшись, Лиза выудила из лежащей на кровати горы еще одну карточку. В распахнутом пальто, уверенно ступая в московскую мартовскую жижу, Витя аккуратно переносил Ольгу через бесконечную придорожную лужу к машине.