Мне нужно немало времени, чтобы сориентироваться. Наконец в море домов различаю главные улицы и несколько заметных точек. Вон там большой прямоугольник мечети Омейядов. Как и во всех арабских жилищах мимо которых я только что карабкался наверх, высокая стена окружает внутренний двор, откуда посетитель попадает в молельный дом. Далее видны купола мечетей и три стройных минарета.
Я узнаю центральную площадь с высокой бронзовой колонной посреди, воздвигнутой в честь открытия телеграфной линии между Дамаском и Хиджазом. Но в памяти дамаскиицев и всех арабов это событие, символизирующее освоение Ближнего Востока империалистами с их далеко идущими военными целями, занимает значительно меньше места, чем событие, связанное со зверским умерщвлением десятков сирийских патриотов, повешенных на этом месте 6 мая 1910 года по приказу турецкого главнокомандующего.
Неподалеку от центральной площади я различаю широкую Бейрутскую улицу, идущую вдоль реки Барады, а позади нее великолепно расположенную территорию ярмарки, выделяющуюся огромным обелиском с флагами стран-участниц. Восточнее — площадь, окруженная безвкусными зданиями контор. Отсюда до самой горы Касъюн тянется современный жилой квартал. Улицы здесь шире, очертания домов привлекательнее, между ними раскинулись площади и скверы. Эти новые кварталы Дамаска ничем не отличаются от современных кварталов больших городов.
Взгляд скользит над морем домов, устремляясь к опоясывающей Дамаск широкой зеленой зоне — Гуте, сады и поля которой дают по нескольку урожаев в год. Дамаск (особенно Гута) — дар Барады. Разветвляясь на бесчисленное множество каналов и канальцев, она обводняет местность, насколько у нее хватает сил, и, полностью исчерпав себя, пропадает в песках пустыни.
Сирийцам нравится, когда им говорят, что их столица — самый древний город на земле. Он действительно относится к древнейшим из населенных мест мира. Название Димашк (Дамаск) встречается уже в египетских текстах 18-й династии (примерно в 1500 году до н. э.) и на ассирийских табличках. Книга «Бытия» Ветхого завета, которая относится к числу древнейших исторических книг, в сообщении о поражении царей Содома и Гоморры касается этого города.
Согласно официальной статистике, в Дамаске проживает 850 тысяч жителей. Но что такое официальная статистика, да еще на Востоке! В лучшем случае это 850 тысяч зарегистрированных сирийцев. Но поскольку многие жители сельской местности уходят в город в поисках лучшей работы и более высокого заработка, то для достижения своих целей они находят пути и средства вопреки желанию властей. Естественно, что осуществление контроля над плотностью населения в городских жилых кварталах и регистрация жителей наталкиваются на некоторые трудности. Поэтому, надо полагать, настоящее число жителей в Дамаске давно перевалило за миллион.
Мысль о том, что на том самом месте, где я сейчас стою, много тысяч лет назад так же стояли люди и смотрели вниз на город, размышляя о жизни его обитателей, об их радостях и нуждах, как-то по-особому волновала меня. Конечно, десять тысяч лет по сравнению с возрастом пашей земли — четыре миллиарда лет — лишь миг. Даже если бы история человечества началась примерно миллион лет назад, и то десять тысяч лет — всего сотая часть. Тем не менее сколько надежд, сколько счастья, разочарований и боли довелось испытать людям за это время. И чему только по научилось прилежное человечество: возделывать землю, приручать и делать полезными животных, добывать и обжигать глину, излагать письменно свои мысли и уметь читать написанное, прясть шерсть и шить одежду, выплавлять и закалять металл. Но одновременно они научились и уничтожать себе подобных и усовершенствовали технику уничтожения своих жилищ и самих себя. Роду человеческому понадобились тысячи лет, чтобы освоить планету, на которой он живет; прошло еще две тысячи лет — и он научился покидать свою планету и снова на нее возвращаться. Вместе с тем ему удалось открыть такую гигантскую силу, которая способна ее уничтожить. Если человечество хочет и дальше жить, оно должно наконец исключить войну как средство решения спорных вопросов, а также ликвидировать режимы, извлекающие из нее пользу. И только тогда человечество вступит в свою настоящую историю, а все прошедшие тысячелетия станут его предысторией.