Когда Пия добралась до Ломбард-стрит, на лбу и на верхней губе вдруг выступил пот, хотя еще недавно она мерзла. Пия вытерла лицо рукавом материнского пальто, и ей до ужаса захотелось снять его. Она перекинула пальто через руку и с трудом побрела дальше. Почему ей так жарко? На улице стояла октябрьская прохлада, капли дождя были холодными как лед. Но внезапно воздух сделался тяжелым, теплым и влажным, словно в середине лета. Сердце у Пии бешено заколотилось, и она остановилась на краю дороги. Пальто, казалось, весило целую тонну.
За спиной у нее раздались шаги, и Пия резко обернулась. К ней, шатаясь, брел человек с разинутым ртом, из глаз и носа у него текла кровь, и он тянул к девочке окровавленные руки со скрюченными пальцами.
— Помоги мне, — задыхаясь, простонал он.
Пия развернулась и помчалась прочь. Оглянувшись через плечо, она увидела, что мужчина упал на тротуар, раскинув руки и ноги. Девочка пробежала еще немного, потом остановилась и, стараясь отдышаться, уперлась руками в колени. Пряди мокрых волос упали ей на глаза. И вдруг она зашлась тяжелым кашлем, а грудь и горло обожгло болью. Пия прижала руку к шее. Нет, ей нельзя болеть инфлюэнцей. Просто нельзя. Может, у нее обычная простуда? Может, ее измотали волнение и горе, нехватка еды и сна? Как бы то ни было, она решила не обращать внимания на слабость и двигаться дальше.
Выпрямившись, она снова посмотрела на упавшего человека. Он неподвижно лежал на тротуаре, а вокруг головы уже расплывалась лужа крови. Стараясь не думать о жжении в горле, Пия подавила ужас перед мертвецом и побрела вперед. Еще пара кварталов, и она найдет искомое, а потом отправится домой. Накормит мальчиков, поест сама, и они втроем прижмутся друг к другу на ее кровати и заснут. Они дождутся, когда эпидемия кончится, а отец придет с войны, и жизнь вернется в привычное русло. Кроме…?
Пия подумала о мутти, и глаза ее наполнились слезами. Ноги подкосились, и девочка тяжело опустилась на бордюр тротуара. Здания напротив, казалось, дрожали, как случается летом, когда от булыжных мостовых поднимается знойное марево. Только сейчас никакое не лето: стоит октябрь. И на улице дождь. Пия уронила голову на руки. На грудь словно опустился камень, горло саднило, будто она наглоталась битого стекла, в висках стучало. Пия закрыла глаза. Нужно отдохнуть. Всего минутку. Потом она пойдет дальше.
Вспомнив, что она ничего не ела со вчерашнего дня, если не считать куска хлеба, который она проглотила в квартире мертвой блондинки, Пия достала из кармана коричневый сверток и принялась грызть остатки хлеба. На этот раз он напоминал по вкусу бумагу, и зубы болели, пока Пия жевала. Когда девочка проглотила комок, ей показалось, что по горлу изнутри провели бритвой, но все равно откусила еще раз. Нужно подкрепить силы. Тут Пия снова зашлась надсадным кашлем. Она поднялась на ноги и перегнулась пополам, пытаясь сделать вдох. Накатила паника. Надо срочно поворачивать домой и вытащить Олли и Макса из ящика.
Наконец приступ кашля, за время которого Пия чуть не потеряла сознание, прошел, и она снова смогла дышать. Она подняла пальто мутти с тротуара и, шатаясь, пересекла улицу, чтобы обойти упавшего мужчину, после чего повернула к дому. У нее есть только банка сухой смеси, банка фасоли и остатки хлеба. Но пока хватит и этого. Когда она отдохнет, то снова отправится на поиски пищи. Возможно даже, что к тому времени кошмар уже закончится. Люди перестанут умирать, а живые начнут выходить из домов.
В каком-то смысле, направившись домой, она даже испытала облегчение. Теперь можно вынуть близнецов из тайника. Когда она представила, как напуганные малыши плачут в темном тесном подполе, сердце у нее сжалось. Простят ли они ее когда-нибудь? Запомнят ли пережитый кошмар? Пия постаралась ускорить шаг.
Потом что-то произошло — она даже сама не поняла, в чем дело. Ей показалось, что она упала, но нет: она по-прежнему стояла на ногах. Вот только улица вращалась вокруг нее, точно карусель. В конце концов Пия все-таки повалилась на землю — по ощущениям, очень медленно, — оцарапав щеку о камни и мелкий гравий. Вялые конечности охватила немощь, мышцы шеи свело спазмом, а легкие мучительно силились хлебнуть воздуха. Ужас овладел девочкой, а бешеное вращение продолжалось, в то время как Пия падала все глубже и глубже в темноту, внезапно сделавшись слепой, глухой и немой. Перед самым забытьем ее обожгла мысль, как отец найдет в подполе два окоченевших холодных тельца близнецов.