Вернее, так было раньше. Теперь она может исправить прискорбный порядок вещей.
Проще простого выдать близнецов за собственных детей. Она столько выстрадала, и кто посмеет винить ее за то, что она забрала малышей? Их мать умерла, сестра бросила, а отца вряд ли стоит ждать с войны. Списки погибших в боях, приведенные в газетах вместе с перечнем жертв инфлюэнцы, росли день ото дня. Даже если у мальчиков остались родственники в Германии, найти их в истерзанной войной стране нет шансов. Бернис сможет позаботиться о мальчиках, а главное — сумеет воспитать их должным образом, оторвать от дремучих, варварских корней.
Когда дети насытились, Бернис положила их на кровать и встала, стараясь не разбудить. Действовать нужно быстро. Она сорвала с веревки оставшиеся подгузники и детскую одежду, сложила на столе, потом задержала дыхание и вошла в спальню. Избегая смотреть на миссис Ланге, Бернис тщательно обшарила комод в поисках другой детской одежды, но ничего не нашла. В шкафу висели два маленьких пальто. Женщина взяла их, прихватив также погремушки и бутылочки из тайника, где лежали близнецы, и поспешила прочь из комнаты.
В кухне она проверила буфет и полки, но ничего полезного не нашлось. Над раковиной висел рисунок, изображающий светловолосую женщину в поле с цветами; она держала за руки двух мальчиков. Желтое солнце выглядывало из-за кучевых облаков, а в левом нижнем углу было тщательно выведено: «Олли и Максу с любовью. Ваша сестра Пия».
Бернис почувствовала укол вины. А если Пия действительно собиралась вернуться? Может, она вовсе не бросала братьев, а ушла за едой? Теперь, когда близнецы сыты и переодеты в чистое, они могут легко дождаться возвращения девочки. Бернис, сжав кулаки, закусила губу. Наверно, не следует уносить малышей. Какое она имеет право забирать мальчиков у старшей сестры? А если их отец вернется с войны? Бернис схватила пальто и направилась к двери, но остановилась. Нет, поделом Пии, если та вернется и обнаружит, что братья пропали. Младенцев нельзя оставлять одних ни в коем случае. А уж запирать их в холодном темном подполе и вовсе верх безумия: жестокий и легкомысленный поступок. Бернис прижала пальцы к вискам. Мысли путались. Не ищет ли она оправданий, чтобы забрать малышей? Нет, все наоборот. Близнецы брошены на произвол судьбы. Они нуждаются в ней. А она нуждается в них.
Молодая женщина повернула назад, бросила пальто на кровать и снова принялась собирать вещи. Пока она складывала в мешок грязную одежду и одеяла и полоскала бутылочки в ведре с водой, гнев и отвращение только росли. Пии следовало попросить о помощи соседей или отнести мальчиков в Красный Крест — любой вариант лучше того, что она натворила. Дети заслуживают лучшего обращения.
Вдруг кто-то постучал в дверь. Бернис вздрогнула, чуть не выронив бутылочку.
— Добрый день, — сказал из-за двери женский голос. — Кто-нибудь дома? — И гостья постучала снова.
Бернис встала как вкопанная, глядя на незапертую дверь. Потом повернулась к малышам. Только бы они не проснулись. Женщина постучала настойчивее Бернис затаила дыхание.
— Я из Общества патронажных сестер. — заявила гостья. — Мы обходим квартиры, чтобы проверить, не нужна ли кому-нибудь помощь. Есть кто-нибудь?
Потом ручка повернулась, и дверь медленно приотворилась. Бернис выругалась про себя, поставила бутылочку и схватила фартук, висевший около раковины. Завязывая сзади тесемки, она поспешила к двери и распахнула ее, притворяясь, будто запыхалась. Впрочем, особо притворяться не пришлось.
— Извините, — пробормотала она. — Я скребла пол в спальне и не слышала, как вы стучали.
Сестра в марлевой повязке смотрела на Бернис полными тревоги карими глазами. Она была в шинели и высоких ботинках; в обтянутой перчаткой руке зажат медицинский саквояж. Из-под шинели выглядывали темная юбка и белый передник.