— Ох, вы, наверно, из сил выбиваетесь.
Женщина немного растерянно взглянула на гостью, но кивнула.
— Я сестра Уоллис. А вас как зовут?
— Ясмин, — представилась та.
Бернис приложила руку к груди, изображая восторг.
— Какое красивое имя, — восхитилась она. — Давно вы в Соединенных Штатах, Ясмин?
Женщина подняла один палец.
— Год.
— А ваш муж работает?
Ясмин опустила глаза.
— Пожалуйста, не смущайтесь, — сказала Бернис. — Кроме сбора средств на приюты, Красный Крест доверил мне предлагать помощь нуждающимся. В такие трудные времена многие семьи едва сводят концы с концами, так что мы стараемся хоть чем-то помочь.
— У моего мужа есть работа, но ему очень мало платят.
— Понимаю, — покачала головой Бернис. — И сочувствую вам. Если я добуду немного еды, это облегчит ваше положение?
Ясмин со стеклянными глазами кивнула.
— Хорошо. Позвольте мне отвести мальчиков в офис Красного Креста, там их накормят и дадут новую одежду. Потом я отправлю их домой и дам с собой продуктов, которые предоставляет город.
Ясмин прикусила ноготь большого пальца и оглянулась через плечо в квартиру.
Учуяв ее сомнения, Бернис ободряюще улыбнулась.
— Если вы опасаетесь, я пойму, — сказала она. — Вы меня не знаете, а я предлагаю отвести куда-то ваших детей. Но имейте в виду: неизвестно, насколько город продлит оказание помощи после эпидемии. Я бы сама принесла вам еды, но до конца дня надо посетить еще много семей.
Ясмин перестала грызть ноготь и вздохнула, покорно опустив плечи.
— Я пошлю с вами старшего сына, — сказала она. — Его зовут Хасан.
— Очень хорошо, — ответила Бернис. — Но если пойдут оба, они смогут принести домой вдвое больше продуктов.
Женщина затрясла головой.
— Нет, второй еще слишком мал.
— Понимаю.
Ясмин окликнула через плечо Хасана и снова повернулась к Бернис:
— Когда он вернется?
— К ужину будет дома, — заверила та. — Обещаю.
В вестибюле Сиротского общества Филадельфии на Маркет-стрит Бернис с нетерпением ждала, когда можно будет сбыть с рук украинского мальчика. Она никогда еще не задерживалась так надолго ни в одном приюте и начала уже волноваться. Здесь не было монахинь, и Бернис подумала, что надо наведываться сюда почаще, если только к ней наконец кто-нибудь выйдет.
С верхней площадки лестницы доносились приглушенный детский плач и женский голос. Бернис подошла к лестнице, напрягая слух, но не могла разобрать ни слова и вернулась туда, где семилетний украинец по имени Савва сидел на полу и играл в камешки, не подозревая, что здесь теперь его новый дом. А в тесной квартирке на Таскер-стрит его мать ждала, когда сын вернется с продуктами и одеждой. Мальчик взглянул на Бернис и улыбнулся.
— Хотите поиграть? — предложил он.
Она помотала головой.
— Точно? — переспросил Савва. — Для меня это новая игра, и мне она очень нравится. Может, и вам будет интересно.
Бернис снова помотала головой и отвернулась к окну. Несмотря на темные волосы, глубоко посаженные глаза и крупный нос, ребенок напоминал ей о покойном муже: у него была такая же ямочка на подбородке. Ей подумалось, что Уоллис выглядел бы так же в этом возрасте. Сходство казалось сверхъестественным и действовало на нервы. Надо поскорее избавиться от мальчишки, иначе она рискует передумать и отвести его назад домой. И как тогда она объяснит его матери отсутствие продуктов?
На улице у края дороги остановилась телега с детьми разных возрастов. Мальчик в кепке, поднявшись, разглядывал приют. Девочка держала на коленях годовалого ребенка. Еще один мальчик обнимал рукой маленькую девочку, видимо сестру. С пассажирского сиденья слез мужчина, жестом приказал парнишке в кепке сесть и пошел по тротуару. Сняв шляпу, он вошел в вестибюль, принеся с собой запах паленого дерева и вонючих сигар. Наверху хлопнула дверь, и по коридору, а потом вниз по ступеням зацокали каблучки. Бернис, Савва и вошедший мужчина одновременно подняли головы. По лестнице спустилась худая женщина в сером платье вместе с мальчиком лет десяти в отутюженных брюках, накрахмаленной белой рубашке и коричневом пиджаке. Он обеими руками вцепился в маленький потрепанный чемоданчик, неся его перед собой, как щит. По только что вымытому лицу текли слезы. Когда они сошли вниз, женщина положила руку на дрожащее плечо мальчугана.
— Доброе утро, мистер Кент, — поздоровалась она.
— Доброе утро, миссис Кромвель, — откликнулся мужчина. — Вы готовы?
— Да, — ответила миссис Кромвель. — Я объяснила Барри, что его ждет новая семья и нужно вести себя хорошо. Правда, Барри?