Особенных проблем у него не возникло. Его ядро было жёлто-фиолетового качества, так что испытание вышло непростым, но свою роль сыграла Телесная Техника Стража Поднебесной — искусство наивысшего класса, если тренировать его с помощью загадочного куба.
Вместе с ударами молний ядро Сима наполнили крупицы сакральной энергии. Пройдёт время, прежде чем он пропитает последней свою технику, но уже сейчас его силы стали заметно выше, чем у магистров Первого этапа
Лу Инь, впрочем, всё равно была сильней.
…Намного.
…
В итоге Сима вернулся за пару минут до рассвета (было ещё одно дельце), после чего троица оставила заброшенный храм и вышла на заросшую тропинку, которая вела к подножию горы.
Пелену хвойных деревьев слева от них пронзали лучи мокрого утреннего солнца. Эр Цинь невольно прищурился при виде светила. На протяжении последних нескольких дней, которые прошли с момента его побега из города, мальчик прятался в лесу, с первыми признаками рассвета зарываясь в норы — и вот, впервые за долгое время, дневной свет снова озарил его бледное лицо. Это было странное ощущение, которое он не успел распробовать, прежде чем на смену ему пришла звенящая тревога, когда они вышли на широкий тракт, по которому мерно катились караваны, и невозмутимо пошли прямо по дороге.
Мальчик постоянно озирался, разглядывая сонные лица караванщиков и путников, и старательно изучал свои сапоги, когда на пути у них встречались солдаты. За эти несколько часов тревога съела больше лет его жизни, чем за всё время отчаянного побега из столицы.
Лишь когда на горизонте показались высокие каменные стены, мастер Сима вручил ему обыкновенную белую маску.
Интересно, подумал Эр Цинь, зачем она ему? Может, ему и раньше приходилось скрывать свою личность? И ещё… откуда он её достал? С виду у мастера Сима не было поклажи; его прислужница, Лу Инь, тоже следовала за ним с голыми руками. В один момент Эр Цинь предложил взять ношу своего мастера, как традиция предписывает ученику (хотя у мальчика и была гордость, присущая представителю царского рода, он понимал своё положение) — Сима ответил, что использует «Кольцо хранения». Когда же Эр Цинь нахмурился и спросил его, что это такое, юноша только молча улыбнулся.
В любом случае маска тоже представляла собой спорную маскировку. Эр Цинь был уверен, что стража потребует их предъявить разрешение на въезд, ибо город наверняка закрыли на время потрясений, и сильно удивился, когда ворота мало того, что оказались открытыми, но перед ними тянулась длинная очередь.
Стоило им занять место в конце последний, как человек спереди озвучил его мысли:
— А почему так людно? Я думал, что город закрыли.
— А? Не слышал? Въезд теперь сделали бесплатным даже для торговцев.
— Правда? Почему?
— Говорят, что собираются казнить кого-то из царской семьи. Бывшей, в смысле. Вот и хотят собрать побольше народа, чтобы все на это посмотрели…
Глава 37
Дева Голубых Небес
Тронный зал династии Чёрного Орла немного отличался от прочих подобных помещений, ибо располагался на вершине башни над могучим каменным дворцом, и со всех сторон его покрывали широкие панорамные окна, с которых открывался вид на город.
Сделано это и для того, чтобы жители последнего всегда видели своего императора — широкая башня представляла собой самое высокое сооружение в столице, — и чтобы сам император в любой момент мог осмотреть свои владения, а значит «ни один чиновник не сможет его обмануть». Задумка была сугубо символической, однако в некоторых случаях это становилось возможно: среди императоров бывали воины, которые действительно могли рассмотреть происходящее на улицах.
Впрочем, уже много сотен лет прошло с тех пор, как на царственном престоле восседал «настолько» могущественный мастер.
— Мы потеряли один отряд… ваше величество, — сказал Правый министр Лао Гу, кланяясь посреди тронного зала своему новому повелителю — женщине, которая стояла у панорамного окна.
Голубые небеса казались мутными на фоне её светлого лица, а красный ковёр, на который разливалась её тонкая белая мантия, мерк в сравнении с яркими губами цвета спелой вишни. Она была прекрасна, и в то же время министр старательно избегал любоваться этой красотой. Даже если формально этого не запрещалось, многие слышали историю о том, как однажды Цзюнь Гуй кастрировал человека на улице просто потому, что последний «слишком долго смотрел на его женщину».