И снова тишина. И снова все смотрят на Чёрного императора и ждут, чтобы он назвал эту историю безумной выдумкой, но этого не происходит, и к людям постепенно приходит осознание, что всё это было на самом деле.
Среди триллионов жителей Небесных берегов было немало безумцев, которые мечтали уничтожить весь мир, но когда один из них был сильнейшим Императором за многие десятки тысяч лет — тогда их планы вселяли настоящий страх и пробирали до костей.
— Тогда мы не могли тебя победить, но у нас была надежда, ради которой Дин и принёс себя в жертву, — сказал Первый принц, обращая взгляд на свою дочь, Сима Цзинь, которая шагнула вперёд и бросила краткий и вопрошающий взгляд на Сима Фэя.
— Твоя кровь подавляла нашу, и никто из нас не мог выйти против тебя на равную битву. Но мы знали, что со временем Цзинь превзойдёт тебя если не собственной силой, то силой родословной, и тогда тебе самому придётся испытать это давление. С ним… можно победить даже наполовину Святого.
Гу, Шей, — сказал Сима Хао, обращаясь к Третьему и Пятому принцу. — Я не прошу вас о помощи; просто не будьте мне помехой.
Третий принц Сима Гу схватился за свою бороду и прищурился; Пятый принц Сима Шей стиснул зубы, и в глазах у него замелькали злые, но испуганные искры. Они тоже были Императорами, а значит стояли почти на вершине мироздания, и всё же Первый принц потребовал, чтобы они не мешались у него под ногами. Заяви такое любой другой на его месте, и его бы посчитали безумцем, однако Первый принц находился на вершине Императорской стадии и считался величайшим гением в истории региона. Вместе с генералом Гао они, пожалуй, были единственными воинами в Небесных берегах, которые могли бросить вызов Черному императору.
— Фэй, — сказал Первый принц. — Сима Фэй. Мы старались уберечь тебя, однако до этого момента не могли рассказать тебе всю правду. Мы ещё поговорим, когда всё закончится, а сейчас беги отсюда. Ты и все остальные.
— Беги? — неожиданно повторил Чёрный император, ступая с вершины лестницы на верхнюю ступеньку. — С ладони Будды сбежать невозможно. Если Стражи Человечества знали про мои планы, если хотели моей смерти, почему сами не забрали мою жизнь? Ты их об этом спрашивал, мальчишка?
— Стражи охраняют человеческую расу и не вмешиваются в мирские разборки. Таков закон. Если они начнут бороться за влияние над миром, последствия будут катастрофические, — прикрыв глаза ответил Сима Хао.
— Охраняют? Верно. Как собаки, которые не позволяют овцам сбежать от пастуха, — презрительно произнёс Чёрный император. — Но пускай. Они сказали тебе правду. Я их убью, а затем выберусь из этого загона. Если придётся, я готов истребить последний, потому что единственный свободный человек стоит триллионов рабов, — сказал Чёрный император и вскинул руку, и в ту же секунду голубое небо накрыл непроницаемый мрак.
Глава 58
Меланхолия
История Небесных заводей насчитывает сотни тысяч лет, и за это время появилось немало могучих воинов, однако, чем сильнее и старше ты становишься, тем более отчётливо понимаешь пределы своего потенциала и этого мира как такового.
С некоторыми это происходит раньше, с другими позже. Впервые знаменитого генерала Гао Фэня захватила меланхолия на стадии Манифестации. В те времена он считался гениальным наследником среднего размера клана, который, как и многие другие, непрестанно воевал за ресурсы Южного региона. Казалось бы, последний был достаточно богатым, чтобы прокормить всех и каждого, однако если и есть в мире нечто действительно бесконечное, так это человеческая алчность.
Многие пророчили, что Гао Фэнь, великий гений, однажды станет Королём и начнёт новую эпоху процветания для своего клана: распространит его влияние на сотни тысяч километров, перебьёт их старинных противников и выкроит одно из лучших мест под солнцем, а потом…
Что?
Ещё больше земель? Больше власти? Больше ресурсов? Зачем? Ведь однажды он всё равно умрёт, как и его отпрыск, и его отпрыск, и его, и его, пока не попадётся неминуемое ржавое звено, при котором они утратят сперва свою силу, затем свои земли, свою власть, свободу, и наконец их род исчезнет, растворится в потоках бесконечного времени, как и многие другие до и после. Некоторые произносят свои имена мимолётным шёпотом, другие кричат громогласными голосами с вершины горы. И всё же эхо не может быть бесконечным, и вторые, как и первые, со временем неминуемо затихают.