— Я просто хочу поговорить, — безмятежно сказала Анзу. — Пока что.
Сима и Лу Инь обменялись напряжёнными взглядами. Девушка опустила меч, которым всё равно не смогла бы даже поцарапать дракониху, и присела на место. Сабля, мастер Кэ, хранила гробовое молчание, куб исчез, и только старый комод дрожал с такой силой, что с дерева, на которое он упирался, сыпались ещё сочные зелёные листья.
— Сперва я бы хотела извиниться, — сказала Анзу, бросая на него бесстрастный взгляд. — Вероятно, вы уже об этом догадались, но я шпионила за вами.
— С каких пор? — спросил Сима.
— С момента нашей встречи в Отдалённой марке. Встречи случайной, но только относительно, ибо я предполагаю, что нас свела похожая цель. Вас она тоже просила приглядывать за её сестрой?
— Гинь? — удивился Сима.
— Канцлер Золотого Света была моим учителем, — прикрывая глаза сказала Анзу. — Я всегда испытывала к ней величайшее уважение. Возможно, именно поэтому она рассказала мне о своём намерении убить Божественного императора.
И снова Сима растерялся. До сих пор он был уверен, что единственной, с кем Гинь поделилась своими планами, была её сестра. Неужели всё это время на её стороне находился ещё один Канцлер, про которого она не рассказала даже Нинь?
— Почему она про меня не говорила, об этом вы сейчас думаете? Канцлер Золотого Света была осторожной. Даже слишком. О своих планах она сообщила мне уже после своего изгнания — она оставила мне записку, в которой расписала причины своего поступка, а также просила меня оказать ей две услуги: позаботиться о Нинь и закончить начатое, если сама она потерпит поражение.
— Закончить начатое в смысле…
— Убить Божественного императора, — хмыкнула Анзу, после чего вздохнула, снимая и протирая очки. — При других обстоятельствах я бы решила, что она просто не посмела просить меня об этом, когда ещё была жива, но зная, какой у неё был характер, мне остаётся только заключить, что причиной тому была её бесконечная, болезненная осторожность. Если бы она сразу попросила меня о помощи, её план мог бы закончиться успехом. Я бы задержала Первого канцлера, и тогда бы она смогла убить своего ученика. Однако Гинь решила использовать меня в качестве запасного варианта.
Она всегда была такой. Миллионы лет, — мелодичной протянула Анзу, подпирая подбородок обратной стороной ладони.
— Ничего не поделаешь: мне пришлось взять на себя эту ношу. Хотя сперва я была уверена, что это невозможно. После первой попытки убийства Божественный император стал подозрительным. В мире и раньше было немного драконов, которым он доверял помимо своего мастера — теперь не было ни одного. Убить его хитростью невозможно. Остаётся лишь использовать грубую силу.
Некоторое время я размышляла о том, чтобы воспитать юного Зао в качестве убийцы. Он действительно был достаточно талантливым, чтобы однажды достичь Божественную стадию, однако теперь это будет затруднительно, — сказала Анзу, бросая взгляд на белую саблю.
— Впрочем, даже если бы он и правда стал Божеством через пару сотен тысяч лет, к этому времени было бы уже слишком поздно. Время — вот моя главная проблема. После того, как он уничтожит все миры, Божественный император попытается истребить всё живое. Сперва он намеревался дождаться смерти своего мастера, прежде чем приступить к этому плану, но теперь… думаю, у нас есть ещё десять лет, прежде чем мы все умрём.
Глава 48
Как бы план
— Мы все умрём. Печально, не правда ли? — с лёгкой улыбкой заметила Анзу.
Сима промолчал. Гинь уже говорила ему, что Божественный император не собирается останавливаться на уничтожении всех миров помимо единственного и, если его план не увенчается успехом, то в рамках своей следующей попытки обрести бессмертие он уже решил истребить всё сущее и остаться единственным живым созданием во вселенной.
Сима перебирал различные варианты, как им спасти свои жизни. Например, накопить как можно больше баллов и спрятаться внутри временного кармана — но это лишь отсрочит неминуемое. Вот и теперь после рассказа Анзу он погрузился в размышления. Дракониха ожидала, что так будет, и намеренно сделала длинную паузу, чтобы все собравшиеся могли представить себе мрачную перспективу, которая нависала перед ними.
Вдруг раздался грохот. Все немедленно повернулись и посмотрели на Ду Бу. Старый комод дрожал, его дрожь нарастала, сотрясая древесный ствол у него за спиной, и наконец он захрипел своим старческим голосом: