Его реакция была закономерной. Великаны ещё никогда не видели настолько сильного представителя малого народа. Похожие чувства испытал бы Император из Небесных заводей, если бы увидел «злого духа», которых люди привыкли считать подобием животных, находящегося на одной с ним стадии культивации.
— Хм! Человек чудом обрёл великую силу и решил бросить вызов Первозданному титану. Смешно!
— Воистину, эти создания не знают, насколько на самом деле горяча бывает лава. Схватить их!
Удивление оказалось мимолётным. Вскоре стражи пришли к выводу, что Лу Инь была жителем этого мира (возможно, они вообще не знали о существовании других), которой просто повезло достичь Императорской стадии и которая немедленно возгордилась и решила бросить вызов местному Святому.
— В атаку! — крикнули стражи Священной земли, бросились вперёд — и немедленно зависли посреди воздуха, когда из недр вулкана раздался могучий, сотрясающий весь мир голос:
— Стойте…
— Первозданный титан!
Великаны затрепетали и опустились на колени, приветствуя своего повелителя. Золотистая лава в недрах вулкана забурлила, как море во время бури, а затем из неё стала приподниматься огромная, раскалённая каменная голова. Не прошло и минуты, как показался весь Первозданный титан. Он был настолько гигантским, что, расставив руки, держался за края вулкана, внутри которого могла бы уместиться целая планета.
У него был всего один глаз, большой и яркий, как солнце в полуденном небе; титан неторопливо обратил его на Сима и Лу Инь.
Глава 51
Хао Гао
На самом деле «Первозданного титана» звали Хао Гао, но этого никто не знал.
Вот уже много веков он был единоличным правителем своего мира, хотя ещё несколько десятков тысяч лет назад существовали и другие Святые. В те времена Огненные титаны представляли собой независимую расу, которая не только правила собственными землями, но торговала с другими народами и даже колонизировала малые миры, заливая лавой леса и моря, чтобы сделать их пригодными для обитания.
Хао Гао был тогда всего лишь одним из правителей своего народа. Порой он даже воевал против других, но всё изменилось, когда пришли драконы.
После этого история Огненных великанов повторяет историю человечества. Величайшие воины их народа объединили свои силы, бросили вызов чешуйчатым вторженцам — и потерпели сокрушительное поражение. Только если среди людей нашлось сразу несколько предателей, которые в итоге стали называть себя Стражами человечества, то Хао Гао был такой один. А может, ему просто повезло, что он первый ударил своих союзников в спину и преподнёс их огненные сердца драконам в качестве подношения.
За это могущественные ящеры сделали его надзирателем своего мира, и с тех пор Хао Гао прилежно исполнял свои обязанности. В этом отношении он оказался даже более параноидальным, чем Святые из Небесного истока, и постарался, чтобы никто во всём мире не знал его подлинное прошлое.
Для этого Огненный великан своими руками истребил почти всю свою расу и оставил только редкие племена дикарей, которые обитали в отдалённых пустынях, где не было вулканов, но только серый песок — захолустье, напоминавшее Небесные берега человеческой расы. Они ничего не знали про войну, в которой решилась судьба их народа, но теперь, когда освободилось «место под солнцем» в более развитых и богатых на огненное Ци регионах, превратились в угольки, способные снова зажечь пламя почившей цивилизации.
Хао Гао предстал перед ними в образе всесильного божества и сочинил свой собственный эпик о сотворении вселенной. Он назвался не просто могущественным воином, но «Первозданным титаном», от которого произошли неба, земля и первейшая лава. Хао Гао заставил соплеменников считать именно себя прародителем своей расы, молиться и приносить себе жертвы, которые на самом деле отправлял как дань драконам.
Когда рождался талантливый воин, он делал его своим первосвященником и учил; в тот же момент, когда он достигал стадии Святого, Хао Гао вырывал его пламенное сердце и вручал посланникам Империи Мириада Облаков. При этом остальные представители его расы были уверены, что почивший «стал единым целым» с Первозданным титаном и что именно в этом заключалась их священная миссия. Ведь именно от него «произошла вселенная и теперь желала к нему вернуться».
Для верности он даже запретил сородичам покидать пределы родного мира. Сами драконы этого не запрещали до тех пор, пока получали положенную дань, но Хао Гао опасался, что его паства может просто разбежаться. Он был владельцем этого мира — этой фермы — и находился за него в ответе.