Повисла тишина.
Мьяо Чжо неторопливо и грациозно приподнялась на каменный помост.
Прекрасная, нежная как цветок девушка встала перед морщинистым старцем.
Последний осмотрел её с ног до головы, а затем спросил:
— Имя?
— Мьяо Чжо.
Нужно было обладать величайшим вниманием, чтобы заметить в её голосе немного недовольные нотки, вызванные, очевидно, грубым тоном старика.
— Мьяо Чжо… — мрачно кивнул старейшина Ву, а затем… — Что ты можешь о себе рассказать?..
Это был первый вопрос.
За ним прогремели другие:
— Почему ты хочешь стать ученицей Секты Жемчужного Истока?
Сколько духовных кристаллов ты надеешься получать в качестве своего ежемесячного жалования?
Ты готова сверхурочно исполнять поручения секты?
Что ты будешь делать, если тебе не смогут немедленно вручить награду после исполнения порученной миссии?..
И так далее и тому подобное…
Сима Фэй хорошо подготовился, а потому заранее знал, что представляет собой таинственный третий этап большого экзамена; и всё равно его губы невольно дрогнули, когда он действительно услышал все эти вопросы.
Всё это подозрительно смахивало на собеседование перед наймом на работу… Нет, разумеется нельзя просто набирать в Секту талантливых людей, — смотреть на диплом, что называется — должны быть стандарты и по части характера, но… странно, да, это определённо было странно.
Ответы Мьяо Чжо были надменными. И скучными. Сима Фэй отметил про себя, что обитатели этого мира или по крайней мере Жемчужной провинции совершенно не понимали, как нужно себя вести на подобного рода интервью. Что и говорить, за всё время разговора старик ни разу не изменил своей сухой и скучающей интонации.
Наконец её отпустили. Настал черёд самого Сима Фэя. С огромным интересом все следили за тем, как он поднимался на помост. Перед лицом старейшины его снова пронзил лёгкий ток, словно перед ним был хищный зверь, тигр, который может запросто разорвать его в клочья.
— Имя? — спросил старейшина Ву.
— Сима Фэй.
— Что ты можешь о себе рассказать, Сима Фэй?
— Мою мать зовут Чу Ань, отца — Сима Лунь. Он является адептом гильдии учёных города Лин-ке, что в районе северных заводей великой реки Бао. Сперва я намеревался стать учёным, но в четырнадцать лет обнаружил талант к боевым искусствам. Тогда я сменил стезю образования и стал готовиться к поступлению в Секту Жемчужного Истока.
— И почему сюда? — бесцветным голосом спросил старик.
— У меня было несколько причин, — прямо ответил Сима Фэй. — Я не мог поступить в Школу Таинств, поскольку туда набирают только женщин; мне не хотелось в Секту Огненной Горы, так как мне неприятны тамошние суровые порядки. В свою очередь Секта Жемчужного Истока считается намного более… свободной. В других великих фракциях можно найти техники «Тайного ранга», и в то же время в Красной библиотеке Секты Жемчужного Истока намного больше простых и драгоценных приёмов. Воину никогда не следует менять себя ради техники; напротив, ему следует найти такую, которая подходит именно ему.
— Верно, — с лёгким одобрением кивнул старейшина Ву. — Это всё?
— Нет, — покачал головой Сима Фэй, — была ещё одна причина: в тройке сильнейший фракций Жемчужной провинции Секта Жемчужного Истока занимает последнее место.
Глава 27
Таинственная пара
Старейшина Ву вскинул свои мохнатые брови.
По собранию прошёлся ропот.
— И что же? Ты решил, что поступить сюда будет проще, чем в другие Секты? — сухим как треск мёртвого дерева голосом спросил старик.
— Нет, — ответил Сима Фэй. — Просто мне захотелось это исправить.
— Исправить? — опешил старейшина.
— Верно. Мне нравится Секта Жемчужного Истока и я желаю видеть её на первом месте.
— Хм⁈
Старейшина Ву растерялся, затем прищурился. В глазах у него заиграли синие искры.
Не меньшее потрясение ощущали и все остальные. Заявление Сима Фэя было грандиозным. Исправить? Неужели он собирался в одиночку вывести Секту Жемчужного Истока на первое место? Какая гордыня! Какое неистовое самомнение… Не прошло и мгновения, как люди разделились на два лагеря. Первая группа поддерживала Сима Фэя и говорила, что так и надо и что настоящий воин всегда должен стремиться в небесную высь; вторая качала головой и разумно замечала, что мальчишка был слишком высокомерным. Собственные достижения — похвальные, но не более того — ударили ему в голову.