Система двойной звезды
1
Да простят меня учёные мужи — с точки зрения астрофизики эта история не лезет ни в какие ворота. Но, может, случилась она где-то в далёкой-далёкой галактике, где действуют совсем иные законы. А может, и далеко ходить не надо… Облетев всю вселенную в поисках чудес, иной раз прямо здесь, в сердцах людей, видишь, как сталкиваются миры, вспыхивают сверхновые и разверзаются чёрные дыры. Не зря сказал на Земле один мыслитель: «Космос есть внутри нас, мы сделаны из звёздного вещества, мы — это способ, которым Космос познаёт себя».
Все звёзды танцуют. Такова их жизнь. Та галактика не была исключением. Как и везде во вселенной, самая кипучая и разноцветная жизнь, самые причудливые фигуры взаимодействий отличали звёзды и планеты ближе к её Центру. На задворках же галактики звёзды вращались неспешно и простовато. Некоторые веяния порой долетали из Центра, внося оживление в установленный ход орбит. Звёзды примеряли на себя новые танцы, иной, экзотический ритм пульсаций; но в целом их жизнь была однообразна, и никому не хотелось ее менять.
Были те, кто старался взбодрить это вялое течение. Одна бойкая Красная звёздочка регулярно срывалась со своей орбиты и посещала Центр, принося оттуда с собой весёлое оживление, что-то новое, экзотическое, никогда не виданное здесь, в захолустье. Своей воодушевлённостью она заражала всех, на какое-то время вокруг вспыхивал настоящий фейерверк — но усилий ее хватало ненадолго. Впрочем, история эта не о ней. А о некоторых звёздах и планетах, ее друзьях, которые больше всего на свете любили танцевать и с нетерпением ждали всего нового и интересного в этой сфере.
Одну из этих звёзд мы назвали бы Снежной. Её серебристо-белое сияние обладало утончённой красотой морозного кружева. Она была довольно холодна в сравнении со своими подругами, и ее танцы отличались особой изысканностью, так как она специально изучала законы небесной гармонии. И по этим законам строила вокруг себя идеальный мир, в котором всё вращалось по самым безупречным, выверенным веками орбитам, и отклонение от них было для неё кощунством.
Спутником Снежной звезды был красивый ярко-алый газовый гигант. Его тёплые, с золотистым отливом лучи привлекали и очаровывали всех; в них хотелось погреться, рядом с ним было уютно и непринуждённо, и юные яркие звёздочки наперебой оспаривали право потанцевать со Спутником, хотя и знали, что дальше танца дело не пойдёт. Он был верен своей Снежной звезде, и все вокруг восхищались, какая это красивая пара.
Лишь немногие знали, что связующее их тяготение давным-давно ослабело. То ли трещина пролегла в каких-то измерениях, то ли в сердцах их остыл огонь, но больше они не делились друг с другом теплом; а может, излишняя строгость Снежной звезды, ее стремление сохранять всё вокруг себя в навечно установленных рамках охлаждало все искренние порывы. Так или иначе, пространство между ними стыло всё больше, и Спутник, сам не сознавая, сильно от этого страдал. Его радостный алый свет с течением времени тускнел, приобретал нездоровый оттенок, и тепла от него исходило всё меньше. Но оторваться от своей спутницы ему даже на ум никогда не приходило.
И не мудрено. Хотя в их системе не было ни одной планетки, требующей их заботы, и вроде бы ничто не держало их вместе — ослепительная безупречность Снежной звезды не допускала и мысли о том, чтобы вокруг неё могло нарушиться хоть что-то из установленного ею порядка. Пока вращается вселенная, Спутник должен исполнять свой танец, не отклоняясь от своей подруги ни на шаг, и лишь всеобщая энтропия может положить этому предел.
2
Наверно, так бы оно и продолжалось многие тысячелетия. Но вот однажды… Бывают звёзды, пути которых не лежат на проверенных орбитах. Вселенная для них — не строгий механизм с выверенным раз и навсегда ходом, а фейерверк разноцветных вспышек, калейдоскоп неожиданностей, где каждая звезда — лишь камешек в минутном узоре; где всё непредсказуемо и оттого бесценно, потому что ни одна встреча не повторится больше никогда. Им скучны установленные границы, хрустальные сферы извечных законов; все время меняя цвет, они сами жаждут видеть новые цвета, узнавать новые миры. Их не устраивают танцы, которые кто-то придумал до них — он создают их сами, каждую минуту, и пускаются в путешествие куда глаза глядят, чтобы повстречать в пути других собратьев и исполнить с ними танец, какого еще не было на свете. А потом умчаться, оставив после себя щемящую память о чуде и узор в калейдоскопе, который никогда уже не будет прежним.