Это было страшно. Казалось, внешняя жизнь отдаляется и уходит куда-то прочь. Пространство вокруг Голубой ощутимо сужалось, а света становилось всё меньше, словно бы кто-то неумолимо выкручивал некий рубильник. Тьма надвигалась на неё со всех сторон. Уже не видела она ни света Красной звёздочки, ни весёлых огоньков её друзей. Все попытки сигналить им были бесполезны; её не видел и не слышал никто. В поле её зрения постепенно остались только Рыжая и Спутник, да ещё маячившая где-то на горизонте Снежная звезда, с которой она никогда не сталкивалась лично. Голубая планета наблюдала этот тройственный танец, прикованная, несмотря ни на что, к Рыжей звезде узами тяготения; но ни единого луча от Рыжей уже не поступало.
И вообще ни одного луча. Ниоткуда. Настал момент, когда вокруг оледеневшей от ужаса Голубой сомкнулась явственная чёрная сфера. Никто не видел и не слышал её, и она — никого. Пространство закрылось наглухо, и замерло время. Настала секунда, равная вечности. Секунда — или вечность — бесконечной тьмы и жути. А потом внутри её сознания вспыхнул свет. Ярчайший свет, подобного которому она даже представить себе не могла. И в нём она ясно увидела всё, что было до сих пор с нею и теми, кто окружал её, пока время ещё длилось.
7
Она увидела, что Рыжая звезда не отдалялась от неё. Не отнимала у неё свет своей дружбы. Но свет этот угасал. Не только для неё, Голубой. Просто силы Рыжей были на исходе. Её лучи, щедро озарявшие всё вокруг, стремительно тускнели, потому что слишком много было жаждущих погреться в этом свете. Её растаскивали по лучику, не давали ей вздохнуть ни на минуту; и она никому не могла отказать, даже если огонь внутри был на нуле, даже если хотелось забиться в самый дальний угол пространства и погрузиться вот тьму хотя бы ненадолго. Но она не могла этого сделать. Как прожила бы Красная звёздочка без её света, кто стал был освещать её замыслы и зажигать энтузиазмом остальных? Об этом и речи быть не могло. А главной болью её был Спутник, которому нужно было помогать ежеминутно и залечивать его раны, нанесённые холодным излучением Снежной звезды. На это одно уходила огромная доля её огня. Но никто не догадывался об этом, и все бодро расхватывали по лучику, думая, что источник её энергии неистощим.
Голубая планета смотрела на себя со стороны. Теперь она видела всё, что было не только вовне, но и внутри. Видела себя со всех сторон. И понимала, что из всех, кто разбирал Рыжую звезду по лучам, её доля была не просто львиной — а смертельной. Не лучиками брала она — снопами, рвала кусками мантию, доставая до ядра. А ведь именно этих жизненных сил и света не хватало Рыжей для того, чтобы целиком слиться с орбитой Спутника. Их контакт был слабее, чем возможно, потому что Голубая вклинивалась между ними и постоянно требовала внимания. То время, что могли они провести вместе, те силы, что Рыжая могла вложить в общение — она отдавала Голубой, потому что когда-то имела неосторожность приручить её.
Теперь Голубая видела — это была ошибка. Не может быть хорош танец, когда партнёры настолько разные. Но Рыжая звезда считала себя обязанной поддерживать этот танец, хотя он давно себя изжил. А Голубая планета чувствовала, что притяжение слабеет — и злилась, негодовала, требовала своего, потому что, как всякая маленькая планета, считала, что именно она достойна самой великой дружбы.
Поздно она поняла, что с иными друзьями и врагов не надо. Потому что пока она тщетно старалась привлечь к себе внимание, пространство между ними так наполнялось её болью, что сама структура его не выдерживала и свёртывалась в тугой комок, обретая страшную, немыслимую силу гравитации. И весь свет и все жизненные силы Рыжей, до которых только могла дотянуться Голубая планета, стремительно рушились в этот бездонный колодец.
Поняла она и то, почему видит всё это. Это была фотонная сфера. Так случается, когда звезда схлопывается внутрь себя и становится чёрной дырой. Свет, некогда долетевший до неё, попадает в ловушку тяготения и начинает вечно кружить по одной и той же орбите. Он не может выйти наружу, его никто не видит — зато сама звезда, обречённая на вечное одиночество и безмолвие, может взглянуть на себя сразу отовсюду. Взглянуть себе самой в глаза и понять то, чего не видела раньше. И жить с этим пониманием вечно, потому что беспощадный свет фотонной сферы никогда уже не покинет её орбиту.