Рыжая звезда, сказать по правде, тоже давно успела позабыть о бывшей подруге. Лишь некая непонятная тяжесть замедляла её полёт, отнимая силы и радость. Чем-то неприятным отдавала эта тяжесть, хотелось избегать всего с этим связанного и не вспоминать о том, что, кажется, рядом некогда было что-то такое, вроде бы дорогое душе, но настолько тягостное и мутное, что… Одним словом, Рыжая полностью ушла в дела Красной звёздочки, танцевала со Спутником, отдавая ему последние силы, и всё чаще проваливалась в какие-то ямы измерений, так что даже те, кто не был очень уж с ней близок, стали тревожиться за неё и наперебой предлагать помощь.
Но когда бывшая Голубая сорвалась с орбиты Рыжей звезды, разметав связующие их узы, - с неё упал немыслимый груз, который она тащила на себе, сама того не замечая. Вновь ощутила она ослепительную свободу, которая была её сутью, жизнь запылала в ней и запела от радости. Её лучи распрямились и вспыхнули с такой силой и красотой, что Спутник замер, ошеломлённый, на своей орбите. Оледеневшее пространство Снежной предстало ему в своём истинном виде - как затхлый, закуклившийся клубок прогнивших струн, которые уже нельзя оживить. Оно давило на него со всех сторон, не давало жить, не давало танцевать свой танец. Спутник больше не колебался. Решительным рывком он сошёл со своей орбиты и устремился к Рыжей.
Никогда ещё вселенная не видела подобного танца. Их орбиты слились, золотисто-ало-рыжий свет новой двойной звезды отныне и навеки стал неразделим. Они черпали силу друг в друге, и эта сила залечивала раны; сияние двух звёзд крепло, а озарённый космос вокруг, казалось, сам начал светиться. Они забыли о прошлом. И прошлое, вырванное из континуума их памяти, начало разваливаться на глазах. Хрустальный дворец Снежной звезды, такой прекрасный некогда, затрещал по всем измерениям, потому что лишь остановленное время могло удержать его в целости. Больше некому было стягивать удерживающие его скрепы. Он распался на странные искореженные куски, жалобно звенящие струны пространства, и Снежная звезда, навсегда утерявшая связь со Спутником, могла только горестно смотреть, как разомкнувшееся время уносит прочь остатки её прошлого, и сознавать, что жизнь прошла зря.
10
А тем временем твёрдая оплавленная каменная глыба, бывшая некогда Голубой планетой, стремительно уносилась за пределы системы. Скорость, которую она набрала, вырываясь из чёрной дыры, росла; мимо мелькали звёзды, планеты, туманности, и ни одна из них не могла удержать ту, что была некогда планетой, а теперь… теперь за ней тянулся длинный мерцающий хвост из того, что она против воли захватила с собой из бывшей системы. Весь тот мусор, что образовался при разрыве континуума. Осколки хрустального дворца Снежной звезды, вязкие лохмотья чёрного пространства, призрачно мерцающие искры фотонной сферы… Обломки воспоминаний, обрывки боли. Бывшая Голубая стала кометой. Небесным телом, не привязанным ни к одной орбите в галактике.
Перед ней расстилалась непроглядная космическая тьма. Она знала, что впереди ещё будут галактики, будут звёзды, но знала также и то, что не задержится в сфере притяжения ни одной из них. Страшный опыт пребывания в чёрной дыре запомнился ей навсегда; и из него она вынесла одно — не можешь светить, старайся по крайней мере не отнимать чужой свет. А этого она не могла. Значит, надо было не приближаться больше ни к кому. Тянущийся сзади хвост раздражал её. Но она надеялась, что со временем встречный космический ветер сдует и это. Хвост будет уменьшаться. Потом рассеется в пространстве полностью. Погаснет память, и останется только путь. И если бы она могла знать земные стихи, то вспомнила бы, как сказал на Земле один поэт:
В мирах любви — неверные кометы -