148
роны, - социальной группы индивидуальных христиан. В первом смысле им присущи все те характеристики, которые в предыдущих главах мы приписали Духовному Сообществу, а во втором смысле — все те амбивалентности религии, культуры и морали, которые мы уже обсуждали в связи с амбивалентностями жизни вообще.
В целях семантической ясности мы использовали термин «Духовное Сообщество» в качестве эквивалента «церкви» (как тела Христова), при этом совершенно избегая термина «Церковь» (с большой буквы). Конечно этот термин не может быть устранен из литургического языка, однако систематическая теология имеет право пользоваться небиблейскими и нецерковными терминами в том случае, если их употребление служит высвобождению подлинных смыслов традиционных терминов, которые таким образом очищаются от сбивающих с толку и затемняющих смысл коннотаций. Когда реформаторы проводили четкое разграничение между невидимой и видимой церковью, они делали то же самое. И им тоже приходилось противиться опасным и даже демоническим искажениям истинного смысла «церкви» и «церквей».
И все-таки нельзя отрицать, что новая терминология, хотя в одном отношении она и полезна, в другом отношении может привести к новой путанице. Именно так, очевидно, и произошло в случае разграничения между церковью видимой и невидимой, и так могло бы произойти при разграничении между Духовным Сообществом и церквами. В первом случае путаница заключается в том, что «церковь невидимая» понимается как некая реальность наряду с Церковью видимой или, точнее говоря, наряду с видимыми церквами. Однако, по мысли реформаторов, нет невидимой церкви наряду с историческими церквами. Невидимая церковь — это Духовная сущность видимой церкви; она, как и все Духовное, сокрыта, хотя и определяет природу видимой церкви. Подобным же образом Духовное Сообщество не существует в виде сущности наряду с церквами, однако оно является их Духовной сущностью, действенной в них благодаря своей силе, своей структуре и своей борьбе с их амбивалентностями.
На вопрос о логико-онтологическом характере Духовного Сообщества можно ответить, что оно сущностно детерминирует существование и выдерживает сопротивление существования. Здесь следует избегать двух ошибок. Одна из них заключается в интерпретации Духовного Сообщества как идеала, противостоящего реальности церквей, - то есть как чего-то сконструированного из позитивных элементов в амбивалентностях религии и спроецированного на экран трансценденции. Этот образ порождает ожидание того, что актуальные церкви будут прогрессировать, приближаясь к этой идеальной картине Духовного Сообщества. Но в связи с этим встает вопрос о том, что же оправдывает такое ожидание. Или, более конкретно, откуда церкви получают силу устанавливать и актуализировать такого рода идеал? Привычным ответом является тот, что они получают ее от божественного Духа, действующего в церкви. Однако этот ответ ведет к дальнейшему вопросу о том, каким образом присутствует божественный Дух. Каким образом Дух пользуется словом и таинством как проводниками своей созидательной работы? Как может быть создана вера иначе, если не силой веры, а любовь иначе, если не силой любви? Сущностная сила должна предшествовать актуализации. В библейских терми-
149
нах можно было бы сказать, что церковь как Тело Христово, или как Духовный Храм является тем Новым Творением, в которое приняты как отдельный христианин, так и отдельная церковь. Этот образ мысли чужд нашему времени больше, чем большинству периодов истории церкви, включая и Реформацию. Однако это, несомненно, библейский образ мысли, и до тех пор, пока церкви утверждают, что Иисус есть Христос и посредник Нового Бытия, - до тех пор это теологически необходимо.
Однако следует избегать и другой опасности, заключающейся в своего рода платонизме или в том мифологическом буквализме, который интерпретирует Духовное Сообщество как собрание так называемых Духовных сущих, ангельских чинов, святых и спасенных всех времен и стран, представленных на земле церковными иерархиями и таинствами. Эта идея находится в русле традиции греко-православного мышления. Какой бы ни была символическая истина этой идеи. Духовным Сообществом называется все-таки не это. «Небесный собор Бога» — это супранатуралистический двойник земного собрания Бога, церкви25', однако не это качество церквей делает их церквами: их делает ими невидимая, сущностная Духовность.
А если так, то для интерпретации реальности требуется прибегнуть к такой категории, которая не была бы ни реалистической, ни идеалистической, ни супранатуралистической, но эссенциалистской - к такой категории, которая указывала бы на силу эссенциального помимо экзистенциального и в нем самом. Данный анализ остается верным в отношении всякого жизненного процесса: везде эссенциальное является одной из детерминирующих сил. Его сила — не причинная, но направляющая. Ее можно было бы назвать телеологической, однако это слово неверно употреблялось в смысле более отдаленной причинности, что, безусловно, должно быть отвергнуто как наукой, так и философией. И еще можно было бы сказать, что Духовное Сообщество — это внутренний telos церквей и что в этом качестве оно является источником всего, что делает их церквами.
Эта эссенциалистская интерпретация Духовного Сообщества может предоставить теологии ту категорию, которая является наиболее адекватной для интерпретации неамбивалентной жизни как Жизни Вечной, ибо Духовная Жизнь - это Вечная Жизнь в предвосхищении.
б) Парадокс церквей. — Парадокс церквей заключается в том, что они соучаствуют, с одной стороны, в амбивалентностях жизни вообще и религиозной жизни в частности, но, с другой стороны, соучаствуют и в неамбивалентной жизни Духовного Сообщества. Первым следствием этого является то, что всякий раз, когда церкви интерпретируются и оцениваются, они должны рассматриваться в двух аспектах. Осознание этой необходимости было выражено в том разграничении между церковью невидимой и видимой, на которое мы уже ссылались. До тех пор пока, пользуясь этими терминами, мы осознаем, что говорим не о двух церквах, но о двух аспектах одной церкви во времени и пространстве, — до тех пор эта терминология не только возможна, но даже и неизбежна, поскольку необходимо подчеркнуть тот невидимый характер Духовного Сообщества, который является сущностной силой в каждой актуальной церкви. Если, однако, этими терминами злоупотребляют до такой степени, что уже имеются в виду две различные церкви, то результатом оказывается либо обесценивание эмпирической церкви здесь и сейчас, либо
150
игнорирование невидимой церкви как неуместного идеала. Оба этих следствия характерны для многих фаз истории протестантизма. Первое следствие проявлялось в определенных типах Духовных движений, а второе — в либеральном протестантизме.
Таким образом, на языке эпистемологии было бы полезно говорить о социологических и теологических аспектах церкви (имея при этом в виду любую отдельную церковь во времени и пространстве). Всякая церковь -это социальная реальность. В этом своем качестве она подчинена тем законам, которые детерминируют жизнь социальных групп со всеми их ам-би валентностями. Социологи религии поступают оправданно, проводя свои исследования также, как и социологи права, искусства и науки. Они справедливо указывают на имеющуюся в церквах социальную стратификацию, на рост и упадок элит, на борьбу за власть и на те разрушительные средства, которые в этой борьбе используются, на конфликт между свободой и организацией, на аристократический эзотеризм в противоположность демократическому экзотеризму и т. д. Рассматриваемая в этом свете, история церквей является секулярной историей со всеми теми де-зинтегрирующими, разрушительными и трагически-демоническими элементами, которые делают историческую жизнь такой же амбивалентной, как и всякий другой жизненный процесс. Если рассматривать этот аспект, исключая при этом другой, то можно относиться к церквам полемически или апологетически. Если исходят из полемических намерений (часто возникающих из восторженных ожиданий и неизбежно возникающих разочарований), то при этом скорее подчеркивается неприглядная реальность конкретных церквей, сопоставляемая с их притязанием воплощать Духовное Сообщество. Церковь за углом улицы заслоняет церковь Духовную.
Если, напротив, церкви как социальные реальности рассматриваются в апологетических целях, то они оцениваются с точки зрения их социальной значимости. Их восхваляют в качестве крупнейших и наиболее действенных социальных институтов, призванных улучшать жизнь. Людей призывают присоединяться к церквам или, по крайней мере, попытаться сделать это ради, например, психологической безопасности и помогать и другим достичь той же цели. С этой точки зрения история церквей видится историей прогресса человечности. На этой основе, конечно, критики церквей могут указывать на реакционное, суеверное и бесчеловечное воздействие церквей на западную цивилизацию, в чем им и удалось достичь колоссального успеха. Этот контраст показывает, что судить церкви с точки зрения их социальных функций и их социального влияния, прошлого или настоящего, в высшей степени неадекватно. Церковь, которая не является чем-то большим, чем благотворительной и социально полезной группой, может быть заменена другими группами, не притязающими на то, чтобы быть церквами; такая церковь не имеет оправданий для своего существования.