Мобилизовал энергию, покоившуюся под сердцем и буквально ревя от боли, заставил его тащиться по руке. Чувствую, как хаотичная молния разрывает всё внутри руки. Сосуды, нервные окончания, даже кости трещат под действием небесной силы. Она не щадит моё тело, ведь я не зазываю её, не указываю путь, ведь его по сути то и нет. Энергия продирается через мою плоть вслепую, только по смутному представлению о том, где находится мой кулак.
Боль невыносима, я чувствую, как сквозь трещины в коже, выливается много крови, но не могу отвлечься. Нужно видеть кулак старика, который движется подобно улитке. Эта сила или нечто подобное, что останавливает время в самый нужный момент. Без этого я бы давно погиб, ещё в пещере с пауками.
Время снова начало свой ход. Кулак стремительно столкнулся с моей левой рукой. Ощущение не из приятный, я ощутил слабое покалывание по коже и распахнув глаза от шока, увидел, что левый кулак практически полностью лишился плоти. Белоснежные кости, покрытые алой кровью и искрящимися всполохами голубой молнии.
— ЧТО ЭТО ЗА СИЛА ТАКАЯ⁈ Я БЫ УВЕРЕН, ЧТО ТЫ ДИТЯ ПРОКЛЯТИЯ, ЗНАЧИТ Я НЕ ОШИБСЯ! — старки лишился сразу обоих рук и его грудь оказалась открыта. Сейчас я предельно спокоен, сердце бьётся ровно, нет ничего, что могло бы повлиять на моё настроение. Зрение сузилось в точку, и я вновь использовал стойку быка, но внезапно увидел, что Аншейн злобно улыбнулся, не взирая на полное отсутствие кожи на обеих руках: — УМРИ УБЛЮДОК! — заорал он во всё горло, но ничего не произошло. Это сильно смутило его, от растерянности он завертел головой в разные стороны, — Где мой змей⁈ — едва его слова рассеялись в воздухе, как мой левый искалеченный кулак лёг ему на грудь. Одежда мом испарилась, кожа треснула и даже рёбра вмялись в грудину. Кровь брызнула изо рта старейшины и тот завалился на спину, словно подстреленный.
— Твою мать, — я жадно хватаю ртом воздух. У меня нет ощущения великой победы, ведь тело рассыпается на глазах. Боль невыносимая пронизывает левую руку, небесная энергия неконтролируемо покидает место под сердцем и выливается через левую ладонь, калеча остатки плоти на костях. Задрал голову к небу и попытался успокоить нервы. Нужно остановить поток стихии, чтобы та окончательно не закончилась, ведь набирать всё с нуля невероятно сложно.
Кое-как удалось это сделать, переборол боль и подошёл к старику, что лежит на спине и смотрит в безбрежное звёздное небо. Свет двух красавиц лун окропил его немощное искалеченное тело. Его татуировка потеряла свой багровый цвет и теперь едва ли мерцает в темноте.
— Старый черт! Разве оно стоило того⁈ — я выдавил из себя эти слова через силу, — Ты завоевал доверие этих людей, они верят в тебя, как в своего отца или мать…— я действительно не понимаю его. Он мысли совершенно в другом направлении, а ведь это большая ошибка. Неужели возраст так сильно повлиял на него? — Так как ты можешь отдавать их на верную смерть? Знаешь, что будет с ними, когда имперцы придут к порогу твоего дома?
Старик молчит, его грудь медленно поднимается вверх, а потом опускается. Только так можно понять, что он всё ещё жив и слышит меня, ведь глаза его широко открыты. Аншейн уставился на пару лун, что, танцуя в небе, отбрасывают на землю прекрасный серебристый свет.
— Что же будет, алхимик? — прохрипел старейшина, даже не удосужившись посмотреть на меня, — Нас убьют? Я это и так понимаю, смерть неотвратимая судьба каждого живого организма в этом великом лесу. Мать природа, великий змей прародитель, они оба подарили нам жизнь и в конечном итоге заберут её. Мы лишь крупицы на этом звёздном небе, которые рано или поздно потухнут. Так чего же нам боят…— не успел он договорить, как я подошёл к нему и жестко наступил на раненую грудь. Он выдавил из себя хриплый смешок, полный боли, — Это ничего не изменит! — красными глазами, полными злобы и разочарования, он уставился на меня.
— Старик, ты смешон, — я улыбнулся и покачал головой, — Имперцы не убьют вас, ой не убьют, ты даже представить не можешь, какой ад ожидает твоих людей. Смерть, это самой лёгкий из возможных исходов. Пытки, издевательства, насилие над женщинами, рабство. Твои бравые охотники превратятся в жалкие подобия собак, которых загонят в клетки и будут возить по городам, поливая помоями, а женины… Их продадут в бордели, где над ними будут издеваться полоумные извращенцы. Наденут на них ошейник и…— не успел я договорить, как старик взревел во всё горло: