— Твою мать, этот сраный мох давит! — выругался Байер, пытаясь освободить ногу из особо густых зарослей. — Он везде!
Передвижение превратилось в настоящую пытку — каждый шаг требовал огромных усилий, приходилось буквально продираться сквозь плотную массу растительности. Мох цеплялся за одежду, за оружие, забивался в складки ткани и под ногти.
Но хуже всего было не это.
Сосредоточившись на ощущениях внутри тела, я обнаружил то, что заставило кровь стынуть в жилах — циркуляция Ци внутри моих ядер замедлилась до критической точки. Если на холоде энергия текла медленно, то теперь она почти полностью остановилась.
— Байер, — позвал я, остановившись посреди туннеля. — Проверь свою энергию.
— Моя почти не движется, похоже, дела совсем плохи, — парень на секунду замер, явно прислушиваясь к внутренним ощущениям. Лицо его побледнело от осознания того факта, что Ци по каким-то непонятным причинам буквально застыла, чего никогда прежде не случалось.
— У меня тоже самое, — я мрачно констатировал. — Когда мы вошли в этот тоннель и встретились со мхом, сразу же заметил какое-то едва уловимое изменение, но… кто бы мог подумать, что этот сраный нарост подавит нашу небесную энергию?
«Малой, ты как себя чувствуешь?» — мысленно обратился к коту, ведь сейчас больше всего интересно, не лишились ли мы своей боевой мощи.
«Этот мох… он влияет даже на меня. Мои силы слабеют с каждой минутой.» — ответ пришёл не сразу, и когда прозвучал, в нём слышались нотки неподдельного беспокойства:
Это было по-настоящему страшно. Малой является существом невероятной мощи, что способно одним движением когтя разорвать практика в клочья. Если даже он чувствовал влияние этого места, то наше положение было критическим.
— Я не знаю, что нам делать, — честно признался. — Если небесная энергия перестанет циркулировать полностью, мы станем слабее курицы. А в таком состоянии против упыря мы и минуты не протянем…
— Может, стоит попробовать пробиться назад? — предложил Байер, хотя в его голосе не было уверенности.
— К завалу? — я покачал головой. — Мы уже проверили — там тонны камня. Наши усилия будут потрачены впустую, а силы иссякнут ещё быстрее. Стать обессиленной жертвой и дожидаться упыря, который оторвёт от нас по кусочку, у меня особого желания нет.
Малой спрыгнул с моего плеча прямо в мох. Обычно он передвигался грациозно и бесшумно, но сейчас его движения стали неуклюжими. Кот с трудом пробирался сквозь густые заросли, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться.
— Даже кот выдыхается, — заметил Байер.
— Именно это меня и пугает больше всего, — ответил я, наблюдая за затруднениями Малого. — Если мох влияет на него, значит, это не просто хищный нарост — что-то гораздо серьёзнее.
Мы продолжили путь, но каждый метр давался всё тяжелее. Мох становился плотнее, а его влияние на наши организмы усиливалось. Скоро я почувствовал, что небесная энергия в моих ядрах перестала двигаться совсем. Это было ощущение, будто внутри тебя замёрз ручей, превратившись в лёд.
— Алекс, — прохрипел Байер. — Я почти ничего не чувствую. Энергия встала колом.
— У меня тоже самое, — я подтвердил. — Мы больше не практики — теперь мы обычные люди с чуть более крепкими телами.
В этот момент освещение от моих молний стало тускнеть. Голубые искры, которые до этого стабильно освещали путь, начали мерцать и гаснуть. Вскоре они исчезли совсем, оставив нас в зеленоватом полумраке, создаваемом свечением мха.
— Дерьмо, — выругался в темноту.
Единственным источником освещения остался сам мох. Его зеленоватое свечение было достаточным, чтобы не натыкаться на стены, но создавало жуткую атмосферу. Тени плясали в неровном свете, каждый раз заставляя нас напрягаться от мнимых угроз.
Шли мы медленно и тяжело. Каждые несколько минут приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и отдохнуть. Без поддержки небесной энергии наши тела быстро уставали от постоянной борьбы с густыми зарослями.
Первого опутанного упыря мы встретили примерно через час такого изнурительного пути.
Сначала я подумал, что это просто очередной нарост мха, более плотный, чем остальные, но когда мы подошли ближе, стало ясно, что под зеленоватой массой скрывается человеческая фигура.