Там, аккуратно расставленные рядами, стояли десятки людей. Нет, не стояли, ведь их крепко держал мох. Каждого из них опутывала сложная сеть корней и стеблей, что врастали в тело. И на голове каждого цвёл тот же красный цветок, что мы видели у упырей.
— Сколько их? — прошептал Байер, вглядываясь в зеленоватый полумрак.
— Сотни, — ответил я, пытаясь подсчитать ряды неподвижных фигур. — Возможно, больше тысячи.
Это была армия практиков, захваченных мхом и превращённых в управляемых марионеток. Мужчины и женщины разного возраста, в остатках доспехов и одежды разных эпох. Некоторые выглядели свежими, будто попали сюда недавно. Другие были явно здесь уже годами, их тела частично переварены мхом.
«Это очень жестокая ловушка» — услышал я голос Малого в голове. «Все эти люди попадали сюда на протяжении десятилетий, возможно, столетий»
— Смотри на проход, — сказал я Байеру, указывая на место, откуда мы пришли.
Мы повернулись и увидели то, что заставило нас понять истинный масштаб происходящего. Проход, через который мы попали в эту пещеру, был заделан тонкой плёнкой мха. Она выглядела как естественная стена, но сквозь неё просвечивал туннель, по которому мы шли.
— Этот проход открылся только сейчас, — произнёс я, указывая пальцем, — Когда произошёл обвал.
— Хочешь сказать, что все эти люди были здесь запечатаны? — Байер посмотрел на армию неподвижных фигур. — Как долго?
— Судя по состоянию некоторых тел — очень долго. Думаю, что целыми десятилетиями. Мох держал их во сне, медленно переваривая и используя как источник энергии.
Самое неприятное, что теперь все эти наполовину высохшие и изуродованные трупы на свободе, и могут выйти из пещеры в любой момент, стоит им пробудиться ото сна. Не думаю, что с таким количеством марионеток расчистить тот проход будет чем-то сложным.
— Нужно спуститься, — сказал я, оценивая крутизну склона. — Внизу может быть выход, который ведёт на другую сторону горы.
— А если они проснутся, пока мы будем там? — спросил Байер.
— Тогда мы умрём, — честно ответил я. — Сам понимаешь, оставаться здесь нельзя — нужно выйти и вдохнуть глоток небесной энергии, чтобы исцелить раны. Чем дольше остаёмся здесь, тем пристальнее внимание этого мха к нам. Совсем недавно оно среагировало, как ты думаешь, почему? Думаю, эта тварь чувствует нашу слабость…
Байер и малой никак не отреагировали, но я почувствовал их страх. Бегающие глаза, частое дыхание… Мне и самому страшно — не хотелось бы заканчивать свой путь алхимика и практика в этой дыре, медленно и мучительно погибая. Покачал головой и постарался не думать о плохом — сейчас лучше сконцентрироваться на пути.
Мы начали осторожно спускаться по склону, цепляясь за выступы в скале и корни мха. Каждый шаг был риском — одно неверное движение, и мы могли сорваться вниз, прямо в центр этой армии спящих монстров.
Спустившись примерно на половину пути, я остановился рядом с одним из ближайших пленников — это была женщина средних лет в остатках кожаной брони. Красный цветок на её голове медленно покачивался, будто дыша.
Система, которая так долго молчала из-за влияния мха, вдруг подала признаки жизни. Сначала слабо, потом всё ярче, пока наконец не выдала информацию о цветке.
То, что я увидел, заставило кровь застыть в жилах.
Я медленно отступил от опутанной женщины, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
— Байер, — тихо позвал я. — У нас проблема. Большая проблема.
— Что такое? — парень подполз ко мне, стараясь не шуметь.
│ Осколок дьявольского сосуда (небесный ранг). Примечание 1: Это осколок единого ядра практика на стадии «Сердца бессмертного». Существо демонической расы пало, оставив после себя цельное ядро, которое в ходе битвы двух мощных сверхсуществ оказалось разбито на множество осколков. Примечание 2: осколок бесполезен для практиков, он движим остаточной дьявольское волей, которая подразумевает под собой лишь поглощение и подчинение всего. Смесь негативных, отравляющих разум эмоций, объединённый единой корневой системой, способной на рост и развитие│
Эти цветки — не отдельные паразиты. Они часть одного огромного организма. Как грибница, только намного сложнее. И все они связаны между собой. А тот факт, что всё это произошло от одного осколка существа непонятной мне стадии, говорит лишь об одном — дела куда хуже, чем могли показаться на первый взгляд…
— Ты что-то понял? — спросил Байер, хотя по его лицу было видно, что он уже догадывается, что эти цветки не те, которые мы встретили с ним в той разрушенной деревне
— Не знаю, предчувствие очень плохое… — ответил я, ведь действительно не знаю, как объяснить ему тот факт, что это не цветки вовсе, а сраный осколок ядра!