Заснеженные степи под светом двух лун выглядели невероятно красиво и одновременно жутко. Белый снег переливался серебром там, где его касался свет большой луны, и багровел до цвета запёкшейся крови там, где падали лучи малой. Контраст был разительным и тревожным.
Чёрное озеро тоже преобразилось — его поверхность отражала обе луны, создавая впечатление двух глаз, смотрящих из бездны — один глаз спокойный и холодный, другой налитый кровью и полный ярости.
Древние руины на противоположном берегу в свете лун казались ещё более таинственными. Их искривлённые башни и невозможные арки отбрасывали длинные тени, которые переплетались в причудливые узоры. Иногда мне казалось, что я вижу движение между руинами, но когда присматривался, то эта странная иллюзия пропадала.
Я присел на край возвышения, свесив ноги, и просто наблюдал. Малой устроился рядом, его глаза тоже прикованы к двум лунам:
— Скоро всё изменится, — тихо произнёс он. — Родословная память говорит мне это. Когда малая луна полностью покраснеет, начнётся то, что не должно было случиться.
— Что именно начнётся? — спросил я.
— Не знаю. Фрагменты памяти размыты. Но это будет… не очень хорошим событием. Боюсь, как бы и нас не зацепило, — в глазах кошака увидел странную ухмылку, противоречащую тому, что он только что сказал. Не стал задавать лишних вопросов и продолжил наблюдать за красивым отблеском двух лун на поверхности озера.
Мы помолчали, каждый думая о своём. Я размышлял о Саймоне, о его болезни, о том, что времени у нас может быть меньше, чем изначально думал. Если в мире действительно грядут какие-то перемены, связанные с красной луной, нужно успеть спасти друга до их начала.
Это добавляло ещё один аргумент в пользу попытки пересечь озеро — древние руины могут хранить знания, способные помочь Саймону. А может, там есть лекарственные травы такой силы, что они смогут вылечить даже необратимую болезнь.
Тишина ночи внезапно нарушилась голосами. С разных сторон доносились обрывки разговоров практиков из их лагерей. Видимо, многие не могли усидеть на месте или уснуть после очередного дня неудачных попыток пересечь озеро.
— … не могу больше так, — донёсся чей-то измождённый голос. — Вашу ж мать, уже третья экспедиция за месяц! У меня семья в крепости, когда я должен их видеть?
— Ты ещё жалуешься, — ответил ему другой, более грубый голос. — А Марк на прошлой неделе помер. Упырь башку ему оторвал и даже позвоночник вытащил наружу, пока он собирал какую-то траву. У всей команды желудки моментально вывернуло от ужаса… Хорошо хоть его семье соврали и сказали, что мужик помер в героической битве…
— Знаю, знаю… Просто… Устал я уже, мужики. Имперская псарня совсем охренела. Раньше одна экспедиция в месяц была нормой — теперь три! А если откажешься, то штраф такой, что всё имущество отберут, ещё и тебе в придачу всю жопу изорвут!
— Или в темницу бросят, — мрачно добавил третий голос. — Видел на прошлой неделе, как Сая уводили стражники. Сказал, что нога практически оторвана и не может идти. Теперь гниёт в подвалах крепости за уклонение…
Я прислушался внимательнее, стараясь уловить каждое слово. Информация о реальной ситуации в крепости была важна.
— А цены на лекарства видели? Ха, мрази, вообще берегов не видят! — возмутился кто-то из другой группы. — За простейшую мазь от ран теперь пять серебряных просят! Пять! Раньше две стоила и то это считалось огромной суммой!
— Это ещё что, — откликнулся собеседник. — Моему сыну нужно было средство от лихорадки. Алхимик запросил два золотых! ДВА ЗОЛОТЫХ! За обычное лекарство, которое год назад за один серебряный можно было купить!
— Эти алхимические группировки совсем обнаглели, — вмешался новый голос, старый и усталый. — «Северный кулак», «Золотая подкова», «Северная звезда» — все они договорились и душат нас. Цены подняли в три раза, а качество упало. Половина лекарств вообще не действует, но попробуй пожалуйся, так к тебе наёмные псы придут среди ночи и… Ну сами понимаете, хорошего в этом мало.
— Мой сосед пожаловался, — тихо сказал кто-то. — Купил отравленное зелье, чуть не помер. Пошёл разбираться к алхимикам. Его избили так, что три недели в постели лежал. А стража? Стража сказала, что он сам упал пьяный.
— Стража у них в кармане, — плюнул кто-то. — Половина чиновников получает откаты. Им насрать на простых практиков. Главное, чтобы свой кошелёк набить.
Разговоры продолжались, переходя от одной темы к другой, но все они крутились вокруг одного — жизнь в крепости уже давно не сахар, а теперь больше напоминает бочку дёгтя, смешанного с дерьмом.