— Восхитительно… — только и смогла молвить Женя, смотря на мигающий после кавычек курсор.
Целтин вздрогнул. Глянул на набранный на экране монитора текст, медленно перевёл взгляд на дрожащие пальцы, касающиеся тёплых и гладких клавиш клавиатуры. С трудом — кажется даже со скрипом — повернул голову в направлении открытого окна, через которое в пол упёрся конус солнечного света. Внутри яркой призмы витали крупицы взволнованной тепловой диффузией пыли. За окном пели птицы, просигналил автомобиль, пахнуло выхлопными газами, потянулся удушливый шлейф дешёвого дезодоранта…
В комнате царил бедлам, как после нашествия «белых». Рядом хлопала опаленными ресницами Женя, грызла поломанные ногти, что-то бубнила себе под нос.
Целтин прислушался.
— Сергей Сергеевич, как вам это удалось? Просто феноменально! За такой короткий срок показать быт и гибель целой цивилизации…
— Целой чего?.. — Целтин поёжился; несмотря на лето за окном, внутри у него всё промёрзло — даже поясница ломит… Хотя ломит она совершенно от другого: из-за борьбы с Женей несколько минут назад и от сгорбленной осанки — сейчас.
Он резко выпрямился, отдёрнул пальцы от клавиатуры, чтобы, чего доброго, не напороть куда большей околесицы — уж коль писанина понравилась Жене, смысл её явно был запредельным, если и вовсе не запретным, за что в Советском Союзе можно было надолго загреметь в дурку, если не навсегда, с диагнозом «опасен для общества». От другого, помнится, шибко умных и чересчур несговорчивых не лечили.
Женя пересилила робость, посмотрела в упор.
Целтин уставился в ответ. Потом всё же догадался, что Женино смущение вызвано, в первую очередь, собственным всклокоченным видом, отвернулся, не без интереса уставившись на экранный текст.
— Почему вы раньше никогда не говорили, что так здорово можете сочинять?
От разгорячённого дыхания Жени за ухом сделалось щекотно; Целтин невольно улыбнулся, радуясь, что он сам возвращается к жизни, а сама жизнь — в прежнее размеренное русло, в котором их всех штормило и мотало на протяжении последних суток. Женю и вовсе с его подачи выкинуло за борт, благо, спасательный круг не был утерян и пришёлся как нельзя кстати.
— Почему? — Женя, видимо, тоже улыбнулась, успокоившись, потому что голос сделался кокетливым, каким она обычно говорила о Соне.
— Потому что и сам понятия не имел, — на полном серьёзе ответил Целтин.
Женя громко сглотнула. Ответила спустя непродолжительную паузу:
— Понятно.
— До сегодняшнего дня не мог более-менее толково связать и двух фраз. Непонятно, как получились эти три страницы…
— На одном дыхании.
Тренькнул зуммер, заставив Женю ойкнуть.
— Соня… — прошептала девушка, упершись пальцем в экран.
Набранный Целтиным текст пропал, на его месте открылось пустое диалоговое окно, с мигающим курсором.
«Ведь эта сказка со смыслом?»
Целтин покосился на напрягшуюся Женю.
— Давай ты? — прошептал он, будто Соня могла подслушать. — У меня руки что-то… не для гамм.
Женя нервно рассмеялась, кивнула.
— Уверена? — на всякий случай спросил Целтин, уступая место.
Женя снова кивнула.
«Вы вместе сочинили её для меня»?
Женя оглянулась на боса; тот мерил шагами комнату, курил, насыщая приоконную призму мутным.