Женя считала шаги, по сторонам практически не смотрела. Внимание было нарушено посторонними мыслями. Мыслями, которых раньше не было. Всё когда-нибудь случается в первый раз — в конец опостылевшая аксиома, оспаривать которую, лишь попусту тратить время, — и Жене было страшно, потому что, скорее всего, ничего не поменялось. Просто добавились входные данные, а она сама, на манер лабораторной мыши, проходит заданный маршрут вновь и вновь, реагируя на вживлённый в мозг электрод. Цель эксперимента — не ясна. Но вряд ли, чтобы просто свести с ума. Если только они и сами не знают, что со всем этим делать. Так, как Женя с Целтиным не знают, каким образом помочь Соне.
— Там, — прошептал Гнус.
Женя покрылась холодной испариной. Повела лучом вдоль бетонной стены. Не совсем осознанно, скорее на рефлексах.
Процессия замерла.
В углу, у покорёженной решётки вентиляционной шахты что-то шевелилось. Звякнул металл, прошуршало.
Женя втянула ноздрями воздух. Ничего. Точнее пахло влажным бетоном и пылью. Пахло затхлостью, остановившимся временем. Фантома не было и в помине.
Неужели показалось?
— Ирка? — Димка сорвался с места, подбежал к покорёженному металлу, присел.
— Час от часу не легче, — выдохнул Лобзик. — Какого лысого она тут делает?
— Ствол, — кивнул Гнус, не спеша подходить к брату и сестре. — Как она решётку отломала? И на кой?
— Что ещё за ствол? — обернулась Женя.
— Выработка, ведущая на поверхность, — отозвался Гнус, протягивая руку. — Одолжи-ка светильник.
Женя отдала фонарик.
— Создавалась или просто для обслуживания подземных работ, после чего была законсервирована, или в дальнейшем использовалась в качестве вентиляционной шахты, — Гнус пнул гнутую решётку. — Сама так?
Ирка тёрла глаза. Со стороны вроде как ревела. Однако присмотревшись Женя с превеликим трудом сдержала возглас изумления — мелкая только проснулась, мордашка была пухлой и заспанной. Ещё в цементе и бетонной крошке, что, впрочем, не столь важно.
— Ирина, ты заснула? — спросила Женя трясущимся голосом.
Ирка огляделась, видимо, не совсем понимая, где находится и чем вызвано столь пристальное внимание окружающих её взрослых.
— Дим, а где мы? — Мелкая протянула ручонки, обхватив брата за шею; Димка тут же поднялся с сестрой на руках — бетонный пол казался ледяным на ощупь.
— Ты совсем ничего не помнишь?
Иринка задумалась.
— Помню, как к Сергею Сергеевичу ехали, а потом… не помню. Я уснула, да?
Ребята переглянулись.
— Да, ты просто уснула, — кивнул Димка, отгоняя глазами Гнуса подальше. — Мы не хотели тебя тревожить, поэтому отошли. Испугалась?
Иринка замотала головёнкой.
— Нет. Мне приснился призрак. Нет, много призраков! Только они не двигались и были грустными.
Димка уставился на Женю.
— Их рук дело? — спросил Гнус, осветив решётку и лаз.
Иринка быстро кивнула, протянула сжатую в кулачок ладошку.
— Вот. Они сказали, что никто не верит, что они настоящие.
Гнус протянул руку. Все понаблюдали, как Иринка выложила на ладонь три ржавых шурупа.
— Да что тут происходит? — не выдержала Мати. — Она больная у тебя?!
— Мать, не кипятись, — попросил Стил. — Смотри, что дальше будет.
— Это фильм тебе, что ли? — медленно проговорил Лобзик.
Женя суматошно рылась в карманах. Ребята обалдело наблюдали. Даже Гнус молча ждал. И дождался.
Женя разжала пальцы. На трясущейся ладони лежал винт с отбитой шляпкой.
— Оттуда? — Гнус кивнул в сторону лаза.
Женя кивнула в ответ.
— Там был огромный вентилятор…
— Карлсон? — переспросил Лобзик.
Гнус отмахнулся: мол, не встревай!
— Продолжай, — поторопил он.
Женя перевела дух.
— Я там всё расшатала, пока пыталась решётку отогнуть. В общем, он грохнулся, я на силу уцелела.
— Ты ж спала, — опешил Стил.
— Да… — замялась Женя, понимая, что тонет, пуская пузыри отчаяния, так как ребята пропустили все её объяснения мимо ушей, видимо, элементарно проникнувшись атмосферой увлекательной игры, в которую Женя сама же всех и втянула. — Просто всё было настолько реалистично, что… Я не знаю, как объяснить, чтобы вы поняли.
— Тут как прошла? — Гнус снова указал на решётку.
— Говорю же, тут болторез валялся!
Гнус тыкнул лучом в рожу Лобанову.
— Ну может и валялся, — парень заслонился руками. — Какая теперь разница, решётка ведь цела! Кто её поменяет так быстро?! Мне так вот вообще по барабану, фомича вам в глотку!
Гнус резко обернулся к Жене.
— Говоришь, из решётки сверху винтик?
Женя совсем неуверенно кивнула.
— Вот и проверим.
— Что ты собрался проверять? — спросил Димка, всё ещё не рискуя ставить ёрзающую сестру на пол.
— Кто нас водит за нос и с какой целью.
— Тут ещё кто-то есть? — Мати вся сжалась. — Лобанов, ты не говорил, что придётся в темноте с кем-то в прятки играть!
— Чего снова я?! Вот, у этих спрашивай, чего они затеяли!
— Заткнись, — Гнус был немногословен. — Если эта решётка цела, цел и вонд, а значит, и сетка под ним. Догоняешь?
— Но так не бывает, — Димка всё же опустил сестру; та ухватилась за ногу и не думая отходить.
— А как бывает? — Гнус взял винт из Жениной ладони. — Ты веришь, будто твоя сестра могла самостоятельно выкрутить шурупы? Просто так, ногтем?
— Да может она уже сто лет откручена! — воскликнула Мати, прячась от взгляда Гнуса за спиной Стила. — Почём тебе знать?
— Нет, — заявила Иринка. — Это призраки открутили. Они могут изнутри, не прикасаясь. Я видела.
Женя с Димкой переглянулись.
— Жень, прости, но я не верю. Раньше, когда просто разговаривали, ещё верил. Это была своего рода игра. А сейчас… Сейчас не до веселья уже.
— Отрицание, — Гнус сплюнул. — Одна из стадий столкновения с неизведанным.
— Чего? — чесал репу Стил.
— Живём обычной жизнью, допуская существование йети. Однако, столкнувшись с ним лицом к лицу, до последнего будем стараться убедить себя, что перед нами обычная горилла, потому что так проще.
— Так что дальше-то? — спросил Лобзик. — Ты собираешься лезть в эту дыру? Что ж, всегда пожалуйста, только без меня.
— Все полезем, — усмехнулся Гнус.
— Почему ты так решил? — осведомилась Мати. — За всех?
— Фонарь у нас один, — отозвался Гнус, опускаясь на колени. — Впрочем, кто не боится темноты, может остаться. Выход там.
Само собой, коллективное безумие продолжилось и дальше. Оставаться в темноте, даже на пару с кем-нибудь никто не отважился, а отдавать фонарик Гнус естественно не пожелал. Это было даже хорошо, в большей степени походило на реальность. Ведь в ужастиках персонажи, как правило разделяются — так интереснее, больше сюжетных линий, круче динамика, неожиданный поворот событий, выигранное время. Повседневность куда скучнее: сунулся в лаз, застрял, задохнулся и умер. Остальные не смогли протолкнуться, продолжили путь, сорвались в невидимую нишу, переломали себе все кости и тоже умерли. Кому повезло — мгновенно, кому нет — в муках продержались ещё дня два-три. Смысла в этом не было никакого. На какую матрицу записались часы предсмертной агонии каждого — доподлинно неизвестно.
Женя мотнула головой. Гулко ударилась об оцинковку. За шиворот посыпалась ржавчина, вперемешку с дохлыми пауками. Последние заселили коллектор с непонятной мазохистской целью — пропитания тут не было никакого, только смерть. Убогость мышления доконала членистоногих. Собственно, и человек, с его завышенным интеллектом, думается, закончит похоже. Всё дело во времени и в масштабах. Конец же у всего живого будет один. И тут без иллюзий — вечной жизни не существует.