Федералы какое-то время не двигались, даже по сторонам не смотрели, только прислушивались. Хотя смрад был уже настолько густым, что казалось, захоти бежать, не получится — увязнешь с головой, как в самой настоящей болотной трясине!
В руках Громова снова появилось табельное оружие; не уловив опасности, полковник поманил пистолетом за собой, как киношный персонаж. Панфилов с Целтиным поползли, будто безмозглые амёбы, над которыми устроили эксперимент, кто дольше продержится густым и дальше заползёт.
Под ногами хрустела отбитая плитка. Встречались проплешины, залитые цементом. Кое-где можно было споткнуться об выступающие основания ныне не существующих построек. Целтин пригляделся и понял: некоторые колонны демонтировали, видимо, желая увеличить внутреннее пространство убежища — русский человек он такой, избегает излишеств, даже там, где они необходимы по воле инженерной мысли.
Почему-то именно сейчас массивный потолок надавил вдвойне — Целтин оказался будто зажатым между жерновами, которые вот-вот войдут в соприкосновение и начнут безумно вращаться, стирая плоть в пыль. Только уверенная поступь акклиматизировавшегося Громова не позволяла отчаянию завладеть разумом. Целтин тряхнул головой и больше не смотрел по сторонам, заставляя себя думать, что ничего интересного в этом месте нет.
В противоположном от входа конце помещения было возведено искусственное сооружение — металлическая сетка, оплетённая проводами и гибкими трубочками, внутри которых циркулировала тёмная жидкость. Вот и клетка под напряжением, понял Целтин, который ещё изначально ожидал такого поворота событий. Собственно, оригинальностью федералы не блистали — всё под копирку с экрана телевизора и нечего придумывать что-то новое.
За сеткой располагался автономный жилой модуль — Целтин знал про такие из телепередач про Антарктику или про полёты на другие планеты. Серебристые поверхности, закруглённые углы, тщательно запертые ниши. Провода и трубочки вставлены в штуцеры, последние герметично пронизывают стены — по всему, внутри изолированная атмосфера.
— Модуль автономен? — спросил заинтересовавшийся Целтин.
— Да, позаимствовали у Роскосмоса, — улыбнулся Громов. — Только особого толку в нём нет.
— Почему?
— Она выбирается наружу. Непонятно как… — Панфилов развёл руками, чуть было не выронив огнетушитель.
— У вас же есть камеры.
— Тольку-то, — Панфилов отмахнулся. — Вблизи твари, ничего не работает. Уверен, хм… — Он кивнул на Громова. — Даже пистолет не выстрелит.
Полковник ответил бронебойным взглядом, так что Панфилов предпочёл, от греха подальше, заткнуться.
— А огнетушитель?
Панфилов сглотнул.
— Священника ведь потушили.
— Возможно, оно само этого захотело.
Панфилов глянул на Целтина, как на преподавателя, указавшего на явный недочёт.
— Вон там, смотрите, — прошептал Громов, тыча рукой под потолок.
Целтин глянул в указанном направлении, не зная, что искать. Какое-то время он действительно не воспринимал ничего конкретного. Цементные швы, бетон, металлический каркас. Мешала сетка. Ещё отсвечивали лампы… Потом что-то произошло: несколько люминесцентных трубок принялись сначала нездорово мерцать, после чего погасли окончательно, ощетинившись оранжевыми огоньками неисправных стартеров.
И тут Целтин прозрел… да так, что внутри всё скукожилось.
На стене, под самым потолком, широко расставив руки и ноги, сидело нечто, отдалённо напоминающее человека. Сидело и не двигалось, высматривая Целтина. Оттого-то всё и скукожилось внутри, от понимания того, что тварь сама захотела, чтобы её увидели. И вовсе не Громов с помощником, а именно Целтин. Ведь приход последнего предсказывался значительно раньше нашествия, задолго до того, как заново открылись врата и плясало многорукое божество, которое не являлось богом априори. Противостояние вступило в решающую фазу, все причастные собрались.
Тварь тенью бросилась на сетку. Блеснула яркая вспышка. К стене, с грохотом, отлетело что-то тяжёлое, мгновенно закопалось в ворох металлической стружки, замерло, будто раненный зверь.
Целтин понял, что пятится, только когда споткнулся об кусок отбитой плитки. В голове жужжал разворошённый термитник. Всё вокруг казалось нереальным, абстрактным, вымышленным. Ещё хотелось бежать далеко и без оглядки, потому что последние мысли принадлежали отнюдь не ему — чему-то чудовищному и безжалостному, привыкшему скрываться от дневного света в острой металлической стружке.
В лаборатории было тепло, однако Женя не могла унять озноб, сковавший тело. Она словно дрейфовала посреди Ледовитого океана на льдине, не смея надеяться на скорую помощь. Потому было не совсем понятно, отголоском чего является дрожь: действительно, холода или страха. Но, признаться честно, Жене было всё равно. Волновало другое: случайная, на первый взгляд, цепочка событий, выстроилась в ассоциативную сеть. Сигнал, Соня, кошмары — всё это, да и многое другое, что пока отошло на второй план, являлось частью чего-то цельного, основополагающего, вплетающегося в судьбы всё большего количества людей. Скоро событие достигнет планетарного масштаба, и тогда начнётся кульминация. Во что именно она выльется — доподлинно неизвестно. Но не нужно быть оракулом, чтобы понять: ничего хорошего в ближайшем будущем человечество не ждёт. Если само слово «будущее» ещё продолжает нести смысл.
— Как вы думаете, что это? — спросила Женя дрожащим голосом, не смея заглянуть боссу в глаза.
Целтин пожал плечами.
— Хоть убей, не могу понять, откуда Ницше знал про это.
— Про что именно?
— Что бездна может взглянуть в ответ, — Целтин помолчал. — Я не в силах описать, что испытал в тот момент, какое именно чувство… Ты будто становишься раскрытой книгой перед вдумчивым чтецом. Понимаешь, Женя, больше нет никаких сомнений, все твои секреты, мысли, чувства, страхи — принадлежат этому существу. Оно оперирует эмоциями, перестраивает их на свой лад, возвращает обратно, но уже не такими, какими они были раньше. Что-то видоизменяется на подсознательном уровне, в голове словно заводится червь. Ты уже не можешь с уверенностью сказать, твоей воле принадлежит тот или иной поступок; анализировать и мыслить самостоятельно — тоже не выйдет. Знаешь, Женя, мне кажется, прикажи тварь убить, ты убьёшь, не задумываясь о ценности человеческой жизни и даже о последствиях, которые затронут тебя самого.
— Ужас.
— Пока ещё нет.
— Думаете, будет хуже?
— Видишь ли, Женя, скорее всего, ИПС, заместившая личность Светланы, находится в таком же положении, что и наша Соня. Это вовсе не солдат, пришедший убивать и захватывать. Может быть, учёный или просто статист, которым пожертвовали в угоду эксперимента по замещению сознания…
— Выходит, они не далеко ушли от нас?
— Как вариант, — задумался Целтин. — Но мне вот больше кажется, что нагнать пытаемся мы сами. Причём преследуем семимильными шагами. От нас не так-то просто убежать.
Женя кивнула.
— Вы думаете, Громов вынашивает план по проникновению в другую реальность?
— Нет. Правительство не настолько безумно, чтобы открыть врата бездне. Оно уж скорее сбросит на «телепорт» водородную бомбу, чем вознамерится встречать гостей из преисподней, тем более, соваться внутрь. А Громов тут вообще не при чём, просто исполнитель.