Эксперимент по разгону БАК продолжался уже десятый час. Нервы были натянуты до предела; в сознании, как и внутри кольца, носились стремительные пучки; на внутренних сторонах век, если зажмуриться, проецировались вспышки от далёких столкновений, — а оттого никто из присутствующих не заметил, как стемнело. Подкрался вечер, который постепенно переливался в ночь. Однако никто и не помышлял сказать «стоп», или попросту отлучиться со своего места, ознаменовав тем самым перерыв. Все внимали потокам информации, которой было в избытке. Такого они ещё не видели. Никто не видел. И, возможно, никогда больше не увидит.
Детектор ALICE вот уже битых полчаса регистрировал нестандартное поведение кварк-глюонной плазмы, характеристики которой напрочь отличались от признанных теоретиками. Однако на характеристики мало кто обращал внимания, само существование данного вида плазмы столь продолжительный — можно сказать бесконечный! — промежуток времени уводил прочь, на немыслимые уровни иррациональности.
Однако откровения «Алисы» и рядом не стояли с процессами, протекающими внутри LHCb-детектора. b-кварки сошли с ума. Прослеживалось сильнейшее нарушение СР-инвариантности, что могло означать лишь одно: внутри кольца БАК начали протекать некие «тёмные» процессы, зарегистрировать которые оставалось не в силах даже новейшее оборудование детекторов ATLAS и CNS. Но все, как и Рутгер, были уверены — это всего лишь вопрос времени. А последнее, как и вода, — рано или поздно, найдёт выход даже оттуда, откуда его и вовсе не существует.
На энергетическом уровне 11 и 8 тераэлектронвольт ожил кто-то из операторов:
— Есть данные с «си-эн-эс». Скорость пучков внутри кольца всего на один метр в секунду ниже скорости света. На уровне 11 и 7 была зафиксирована кратковременная аннигиляция протонов. Сотые доли секунды…
— Разгоняем до двенадцати, — распорядился Рутгер. — Провести контрольное столкновение с использованием детектора «атлас». Замерить точное время существования «тёмной материи».
— Передаю данные, — кивнул оператор.
— Рутгер, это же последняя черта, — простонал за спиной Арно, хрустя суставами.
— Я знаю, Грегуар, — как ни в чём не бывало отозвался Рутгер. — Приготовься стать свидетелем запредельного.
— Есть столкновение… — Голос оператора оборвался, так и не закончив предложения.
Здание содрогнулось, как при землетрясении. Кратковременно выключился свет. В момент сгустившейся темноты, разбавленной тусклым светом мониторов, за окнами зала блеснула вспышка молнии.
Хотя все прекрасно понимали, что это была вовсе не молния.
Да и раскатов грома не последовало…
В контрольном зале повисла гнетущая тишина. Все выдохнули, страшась даже мысленно представить истинную причину толчка и вспышки. Вдыхать не решались, словно это обыденное действо — точнее потребность организма — повлечёт за собой что-то и вовсе не поддающееся объяснению. Так страшатся неизвестности. Так страшатся смерти.
Вновь зажегся свет.
— Мы теряем детекторы! — воскликнул оператор, машинально теребя гарнитуру на голове. — Последовательно, как при ударной волне!
— Нужно остановить БАК!.. — пролетел обеспокоенный ропот, однако был тут же подстрелен трелью телефонного аппарата.
Рутгер потянулся к трубке, но внезапно его осенило: пищит не только его интерком. Все телефоны, какие только находятся в стенах помещения, — а скорее и всего здания — трезвонили наперебой, порождая тревожную канонаду неопределённости.
Сердце в груди замерло.
— Мне нужен «атлас», — в полголоса сказал Рутгер. — Выведите информацию.
Непонятно как, но оператор расслышал его слова.
— Шлейф «атласа» отпал. Остался только «си-эн-эс»…
— Что там?
— Звонят из Бюже! — закричал кто-то, срывая голосовые связки. — У нас небывалое потребление энергии!
— Женева обесточена! Весь город погрузился во мрак!
— Да что такое происходит? — выдохнул над ухом Арно. — Рутгер, ты только посмотри на это…
Рутгер обернулся на крайний монитор.
— Что это такое? — не сразу понял он.
— Это туннель в районе детектора «си-эн-эс», — пояснил оператор.
— Почему там свет? — спросил Рутгер, постепенно понимая, что не нуждается в устном ответе.
— Бог мой… — только и смог выговорить Арно. — Это вовсе не фонари. Мне кажется, горит воздух…
— Есть информация с «си-эн-эс», — оживился оператор. — Скорость пучка на ноль целых ноль, ноль, один ниже скорости света!
— Рутгер! — взмолился Грегуар. — Мы должны прекратить это!
— Это? — обернулся оператор и привстал.
Снова погас свет.
Рутгер знал, что надолго. Скорее всего, до утра. А может… Может… Может…
Пытаясь собраться с мыслями, он проследил взгляд оператора; тот смотрел в почерневшие окна. В его глазах играли синие блики от мониторов. Чуть глубже тонул здравый рассудок; вместо него всплывал ужас.
Такое ощущение, что изнутри лезла бездна, разрывая капилляры и выпучивая роговицу.
— Ты знаешь, кто такой Люцифер? — шептал Арно, глядя на сохранившийся в тоннеле свет.
Рутгер, ничего не понимая, уставился в глаза зама.
— Грегуар, ты о чём?
— Люцифер переводится с латыни, как «несущий свет», — Арно вздрогнул. — «Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своём: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему»…
Картинка на мониторах заслонилась сизым гало, потом померкла, оставив жирные разводы, словно замазанная сажей.
Вновь тряхнуло.
Где-то в недрах здания возник и ту же принялся затихать, удаляясь, заунывный вой.
— Арно, нет! — воскликнул Рутгер. — Что ты наделал?!
Толпа сгрудилась; напёрли со всех сторон тела любопытных — хотя, скорее, испуганных, доведённых до ручки, — принялись что-то галдеть наперебой.
Рутгер в ужасе смотрел на трясущийся палец Арно, зависший над клавишей «backspace».
— А вы что, собирались продолжать и дальше?! — возник во тьме фальцет кого-то, явно помешавшегося.
— Мы продолжаем, — кивнул оператор, совершая манипуляции с клавиатурой.
— Что ты сказал? — Рутгер с трудом удержал себя, чтобы не схватить сидевшего рядом физика за грудки.
— Я не понимаю… — тёр лоб оператор. — Основные схемы отключены. Нет информации с большинства датчиков. Потеряна связь с «си-эн-эс», но… БАК по-прежнему жив.
— Этого не может быть! — Арно изучал собственные ладони, как что-то бесплотное, нематериальное, призрачное.
— Снова звонят из Бюже! Мощность возросла втрое! Они отрубают реактор!
— Женева настаивает на эвакуации!
— Согласно последним показания, снятых с «си-эн-эс», температура магнитов детектора — существенно выше нормы, — прозвучал невозмутимый голос оператора. — Криогенная установка не справляется.
— Чёрт, да это же ледяные стены!
— Ледяные стены?..
— Каверны детекторов разрушаются от повышенной температуры! Отсюда и толчки!
— Как всё оказывается просто.
— Стоп! Только без паники!
Но было поздно. Зал превратился во встревоженный улей: люди метались из стороны в сторону, сталкивались друг с другом, падали, круша мебель и оборудование. Возобновились толчки. От одного — самого мощного — из рам вынесло стёкла.
Физики, в панике, бросились прочь.
Один только Рутгер сидел, обдумывая странную мысль. Он вспомнил, как описывал свои впечатления после испытания атомной бомбы, невозмутимый Ферми; учёный был настолько поражён увиденным, что на обратном пути в Лос-Аламос не мог вести свою машину. А Оппенгеймер и вовсе процитировал репортёру строки из священной индийской книги «Бхагавадгита»:
«Если блеск тысяч солнц
Разом вспыхнет в небе,
Человек станет Смертью,
Угрозой Земле».
У Рутгера сейчас не было подходящей цитаты содеянному. Он вообще мысленно абстрагировался от реальности, будучи не в состоянии вспомнить даже собственного имени.