Мати кивнула, говорить не было сил.
— Слава богу! — вздохнул Стил. — Я уж начал подумывать, что ты и впрямь… того…
— Я ж говорила, брось, — выдохнула Мати, чувствуя в груди удовлетворение — не бросил, хотя мог!
— Не дождёшься, — ухмыльнулся Стил. — Вот тут зажми. Чтоб кровь не текла. Сильнее. Сейчас до машины доберёмся, там аптечка есть.
Мати кивнула. Позволила Стилу уложить руку на нужное место — сама смотреть на рану она боялась. Прижала ладонь как могла, ощущая между пальцев тёплое.
— Крови натекло, как из поросёнка, — попытался шутить Стил. — Держись, мать. Нужно выжить.
— На кой? Ты видел этих?.. Их нельзя убить.
— А ты себя видела? Тебя тоже не так просто.
Мати почувствовала безудержный смех.
«Нет, нужно держаться! Иначе всё обернётся истерикой. Я не смогу остановиться. Никогда. Ну и пусть. Буду смеяться вечно, пока небесам не осточертеет на меня смотреть!»
— Подняться сможешь?
Мати попробовала, кивнула.
— Тогда давай, по насыпи только осталось. Готова?
— Готова.
Шатаясь, они кое-как преодолели подъём, ступили на гравий. Тут Мати стошнило кровью, так что кончики пальцев на руках и ногах закололо. Стил успокоил, сказал, что кровь, скорее всего, из полости рта, потому что без сгустков и пены. Когда пробито лёгкое, кровь другая, да и подняться тогда Мати бы не смогла. Так что всё хорошо, нужно двигаться дальше. Дойти до пикапа и валить без оглядки, подальше от этого треклятого пустыря!
Мати кивнула соглашаясь, но разогнуться почему-то не смогла. Наверное, потому что стояла лицом к посадке и первой увидела выскочивших из-за деревьев людей. Это были женщины и дети, а следом за ними неслась синяя смерть.
— О, Господи, Стил…
Стил резко обернулся.
— Вот суки!
— Надо помочь.
Стил глянул на пикап.
— Всех всё равно не увезём. Да и не успеем.
— Так же нельзя.
— Мать, это война! Ты ещё не поняла? — Стил развернул Мати лицом к автомобилю. Как раз вовремя: синий зигзаг догнал женщину с ребёнком на руках…
Последовал крик.
Мати зажмурилась.
— Война — не приговор. Она не может лишить человечности.
— Зато она может запросто лишить здравого рассудка, — ответил Стил, открывая переднюю дверцу пикапа. — Нам нужно двигаться, иначе никто не уйдёт с этого пустыря живым.
Превозмогая боль, под детские крики, Мати забралась в «тундру», жалея об одном: что не может зажать ладонями уши. В груди всё ныло, острое желание броситься на помощь беззащитным детишками и их отчаявшимся мамам никак не покидало. Однако рассудок удерживал на месте; Мати, как могла, ему помогала, понимая, что в чём-то Стил действительно прав — они не в силах помочь, они ранены и не подготовлены. Если броситься навстречу, ещё неясно кому кого придётся защищать… Да и какой толк с неё самой, не ходячей? Она может отправить только Стила. Отправить на верную смерть, и ведь он пойдёт, потому что любит.
Только сейчас у Мати по-настоящему открылись глаза. Она увидела настоящий мир, без тусовок, кафе и катакомб. Этот мир был страшен, потому что в нём не было места для жалости. Это был дикий мир, в котором несколько тысячелетий назад появился первый человек. Теперь в этот страшно-дикий мир протиснулось что-то поистине невосприимчивое к боли. Не только физической, но и душевной.
Стил хлопнул задней дверцей, чем-то зазвенел, потом возник на переднем сиденье, блеснул ножницами.
— Руки!
Мати послушно подняла руки на уровне груди.
Стил ловко — как будто занимался этим каждый день — обрезал лохмотья блузки, чикнул тренчик лифчика. Мати безучастно смотрела в окно, на холм бункера. Там, в темноте, трясся Лобзик, которого они так бессовестно кинули. Сейчас Мати больше на него не злилась. Лобанов ассоциировался с мирной жизнью, той самой, которой больше не будет. Лобанов был своим, пускай и моральным уродом.
С противоположной стороны снова закричали.
— Стил, я не могу это слушать! Поехали уже! Заводи!
— Надо с раной разобраться! Кровью истечёшь!
— К чёрту рану! Жми!
Стил долбанул локтем магнитолу. В салоне гулко бухнуло. Из динамиков грохнул «Hoth» — «The Living Dreams Of A Dead God». Звуковой стерео-барьер частично отгородил от реальности. Однако опасность и связанный с ней дефицит времени — никуда не делись.
— Ну-ка, рот открой, — Стил явно спешил, то и дело оборачивался к окну.
— На фига?
— Надо.
Мати послушалась. Стил скрипнул пробкой; в правой руке он сжимал бутылку водки.
— А это зачем? — не поняла Мати.
— Вместо анестезии. Пей.
Мати скривилась, но пить пришлось.
— Меня стошнит.
— Нос зажми и не дыши, — посоветовал Стил. — Быстрее глотай!
Мати сделала, как велено — задержала дыхание и прильнула губами к горлышку. Вниз по горлу скользнула ощетинившаяся чешуёй змея. Дыхание перехватило, Мати закашлялась. Желудок наотрез отказывался принимать спиртное.
— Ну же, глотай! — не отставал Стил, хватая бутылку и поливая из неё Мати на плечо, пока девочка не опомнилась.
Мати взвыла. Сунула в зубы кулак. Мотала головой, силясь хоть как-то перетерпеть боль. Водка всё же провалилась, но легче не стало. Видимо, нужно время.
— Пей ещё, — приказал Стил, и Мати выпила. — Вот, прижми, — он протянул кусок ваты, отдающий водкой.
Мати скривилась.
— Давай, не кобенься, это спасёт тебе жизнь! Держишь?
Мати кивнула. Говорить она уже не могла. Из-за потери крови в жилах у неё бурлил «це-два-аш-пять-о-аш».
Стил схватил правую руку Мати, положил на вату, прижал к ране. Затем размотал бинт, принялся наспех делать перевязку.
В небе что-то просвистело. Машина содрогнулась. Крыша над головой вспучилась.
— Чтоб вас, сучёныши летучие! — Стил зачем-то нажал на сигнал; пикап протрубил что-то нецензурное, подражая Слону из «Подозрительной совы».
Мати ржала, уверенная, что Стил к ней просто пристаёт, а всё остальное — дурной сон, наглюченный ею по пьянке. Как, оказывается, всё просто, а она, дура, заморочилась!
Пикап подпрыгнул. В капоте, перед лобовым стеклом, образовалась порядочная дырень, через которую можно было увидеть мотор.
Стил понял: времени не осталось. Что есть мочи надавил на газ — когда успел включить зажигание, мальчик не помнил. Пикап взревел так, что задребезжали стёкла. Стил вывернул руль, отпустил сцепление. Взвизгнули шины, машина чуть ли не на дыбах сорвалась с места. Крышу снова зацепили, вырвали прямиком над Мати, частично превратив пикап в кабриолет.
Стил выругался, посильнее вдавил педаль газа в пол. Мотор чихнул, заставив всё внутри мальчика сжаться. На секунду задумавшись, Стил чуть было всех не угробил. Пронёсся по обочине, цепляя колёсами придорожную грязь, кое-как вырулил на проезжую часть. Тут чудом объехал груду дымящих обломков, влупил дальний свет, выровнял пикап, помчался, толком не зная, куда, зверски насилуя коробку передач, которая как-то враз стала совершенно незнакомой.
— У нас на хвосте легавые? — спросила Мати, еле ворочая языком. — Стил, ты чего натворил?
Стил на секунду оторвался от управления, глянул на Мати. Крыша над девочкой действительно отсутствовала. Однако, шокировало в большей степени не это, а то, как ровно был срезан металл, будто нападавший орудовал болгаркой. Чернеющее небо в проёме окрасилось синими вспышками, если сильно захотеть, действительно, можно представить, что за тобой гонятся вовсе не кровожадные твари, а свора полицейских. Стил сроду не думал, что будет настолько рад копам. Кто ж знал, как всё обернётся…
— Стил! — Мати вскинула руку, забыв об раненном плече.
Стил скорее машинально, нежели осознанно, крутанул руль. Пикап вильнул, чудом увернулся от стремительной атаки в лоб. Слева промелькнул синий зигзаг. Машина затряслась, как в лихорадке; в свете фар Стил разглядел, что снова мчит по обочине, испытывая на прочность стонущую подвеску.
Дорога круто повернула; пикап свалился в подлесок, принялся скакать по кочкам, на манер кенгуру. Стил насчитал два или три удара головой о крышу, потом куда-то провалился.
Без сознания он пробыл недолго, потому что когда снова открыл глаза, машина всё ещё скакала, корчуя бампером двухлетний подлесок. Одна фара разбилась, уцелевшая светила в зенит, где царила непонятная ярко-синяя мешанина. Магнитола заикалась, и Стил не нашёл ничего лучше, как долбануть локтем. Динамик умолк, остался только рёв двигателя, такой, как при старте ракеты!