Сзади послышалась суета; Женя стремглав обернулась, предвидя ещё одну карусель.
Стало понятно, почему бездействует солдафон. Взгляд вояки устремлён на ещё одну дверь, в которой мелькает белый халат. Губы трясутся, от боевого духа не осталось и следа, автомат вот-вот брякнется на пол — по всему, знает на что способна тварь, наверняка, видел её фокусы, сопровождая Громова во время ночных визитов, о цели которых ни Целтину, ни Жене не сообщалось.
Как Целтин отважился взять ЭТО на руки, Женя понятия не имела. До сегодняшнего вечера тварь, максиму, держали за руку, чтобы получить на анализ кровь, да и то в перчатках, то и дело нащупывая в кармане пульт с кнопкой, чтобы, если что, поджарить твари мозги. Существо давно перестало походить на девочку, хоть и жило в теле ребёнка. Женя не была уверена, что оболочка подойдёт Соне. После всех метаморфоз, которые произошли под действием ИПС, это казалось нереальным. Одно сырое мясо на завтрак, обед и ужин — чего стоило… А тяга к металлической стружке и вовсе ввергала в шок!
Целтин переступил порог, замер, глядя на Женю, словно ему требовалась помощь. Женя в нерешительности переступила с ноги на ногу. Когда уже собралась пойти навстречу, так и осталась стоять, наблюдая за оправляющим китель Громовым. Полковник протиснулся мимо Целтина, застегнул кобуру, кивнул Панфилову, который, по всему, ждал отмашки.
— Гады! — Женя кинулась на Громова с кулаками, не совсем понимая, что такое делает. — Зачем?! По какому праву?! Звери!
Когда Женя сообразила, что никто не помешает ей добраться до Громова, резко затормозила, понимая, что голыми руками с федералом не совладать, если только не вцепиться в глаза, чего Громов, скорее всего, ждёт. Затормозив, Женя допустила фатальный промах, ещё она забыла про второго вояку с автоматом, который не преминул воспользоваться заминкой нападающей; выскочил из-за спины полковника, встретив мнущуюся в нерешительности Женю прикладом в лоб.
Отлетев метров на шесть, Женя проехалась по кафелю, отметив про себя, что каким-то чудом умудрилась не потерять сознание. Шишка на лбу была порядочная, настоящая гематома, так что Женя поспешила отдёрнуть руку. Вокруг вновь царила суета, мелькали тени, звучали крики… Но всё это как-то обособленно, будто в другом измерении, не касаясь самой Жени. Она словно очутилась внутри мыльного пузыря, за его радужной оболочкой, которая отсекла реальность, дав возможность собраться с мыслями. Хотя уж лучше бы отключилась — перезагрузка казалась самым надёжным средством. Но Женя прекрасно понимала, почему осталась в сознании: сейчас это было необходимо, как воздух! Слепой случай встретил ударом в лоб, который должен был оказаться спасительным… Однако что-то извне не позволило отрубиться.
Почему?
Пузырь лопнул, не позволив додумать странную мысль.
Женя ухватилась за отбитую голову; под лобной костью грохотала канонада. В двух шагах застыл вояка с автоматом; явно не понимает, как Женя выдержала удар. Рядом печётся Целтин, которого пытается сбить с ног второй солдафон, тыча дулом автомата куда ни попадя. Громов с Панфиловым склонились над второй каталкой, укладывают тело девочки, бережно, словно то ещё хранит жизненное тепло.
В голове щёлкнуло. Только сейчас до Жени дошло: возможно, Громов вовсе и не жаждет во что бы то ни стало умертвить оба объекта эксперимента! Просто что-то изменилось, ведь не просто же так небо заслонилось фиолетовой дрянью. Естественно, сразу последовал приказ сверху. Но что за приказ? Почему Громов предпочёл применить физическую силу, а вовсе не доводы и аргументы? За всё время совместной работы федерал показал себя политиком, а уж никак не полевым командиром, привыкшем на всё смотреть с позиции силы. Странно… Видимо и впрямь случилось что-то неординарное, что напугало Громова, похлеще афганской войны(?).
Целтин охнув повалился на кафель. Что-то звеня отлетело в сторону Жени. Громов всё же обернулся, поспешно вскинул руку.
Вояка отскочил, вытянулся по стойке смирно.
Громов вытирал рукавом кителя пот со лба.
— Выйти! — приказал он севшим голосом.
Солдаты переглянулись.
— Выполнять! Живо!
Женя вовремя поджала руки, опоздай она на секунду, по костяшкам прошлись бы две пары армейских берцев. Под пальцами скользнуло что-то твёрдое; Женя в ужасе поднесла к лицу тот самый винт из решётки в шахте с ржавым вондом.
Откуда вопрошал её взгляд, обращённый к Целтину, держащемуся руками за бока!
— Лучше, Женька, тебе этого не знать.
— Но как? — выдохнула Женя, не узнавая собственного голоса. — Он же упал вниз…
— Наверное, мы ещё ниже, чем думаем, — Целтин поднялся, протянул руку.
Женя поспешно спрятала винт в карман халата, медленно приняла вертикальное положение, отмечая что, несмотря на кажущееся чувство нормы, побита она изрядно, даже сотрясение по любому есть, потому что тошнит… Женя поняла, что снова смотрит на Панфилова и шприц — пришлось согласиться, что тошнит отнюдь не от сотрясения, а от созерцания помощника Громова.
— Прошу меня извинить, — откашлялся Громов. — Обстоятельства складываются так, что нам нельзя медлить.
— И только поэтому вы устроили всё это? — Женя нелепо развела руками, стараясь сосредоточить акцент на абсурдности ситуации. — Вы готовы пристрелить ни в чём не повинных людей только потому, что на то сложились какие-то там обстоятельства?!
— Боюсь, вы не понимаете…
— Что я должна понять?! — Женя от бессилия всплеснула руками. — Я не желаю работать бок о бок с не людьми! И я вовсе не про них, — Женя кивнула на два недвижимых тела на каталках, надеясь, что аналогия встанет поперёк горла обоим федералам, хотя…
Громов принял наезд спокойно, видимо просвет в его разуме сразу же заполнился чем-то другим. Панфилов, скорее всего, толком не понял, в какую сторону с явным перегибом гнёт Женя.
— Женя, это снотворное, — сказал Целтин. — Они живы.
У Жени неподъёмный груз с души свалился, однако рассержена она была уже настолько, что даже бровью не повела, сохранив на лице выражение первобытной ярости.
Панфилов на всякий случай попятился за каталки, выставил иглу шприца перед собой, как оружие на случай внезапного нападения. Жене пришлось поверить: видок у неё со стороны, и впрямь что надо. Даже федералы посерели, на миг позабыв о реальной угрозе извне.
— Так что случилось? — спросила Женя, делая шаг к каталкам.
Громов молча смотрел перед собой.
— На нас напали! — выпалил Панфилов, не в силах и дальше внимать тишину.
— Кто? — спросил Целтин, закуривая.
— Непонятно, — выдохнул Громов. — Дай закурить.
Пока Женя вспоминала, приходилось ли ей видеть полковника курящим, Громов задымил, как ни в чём не бывало.
— И всё же? — надавил Целтин, потирая отбитые бока.
Громов ещё раз глубоко затянулся, присел на край каталки, рядом с телом девочки.
— Правда не знаю. Брянская, Тверская, Ленинградская, Курская, Белгородская области — со всеми, городами вдоль западной границы потеряна связь. Боевые части развёрнуты по тревоге. Из Рязани, Москвы и Ярославля сообщают об авианалёте.
— Авианалёт? — Женя пребывала, как в кошмарном сне. — Так эти вспышки за окном…
— Не удалось идентифицировать противника. Система обнаружения никак не реагирует. Ракеты не взлетают, радары не видят цель. Нас будто атакуют тени.
— Бог мой! — Женя ухватилась руками за подбородок. — Они всё же пришли.
— Они? — оживился притихший было Панфилов.
— Вам что-то известно? — насторожился Громов.
Женя посмотрела на Целтина; тот кивнул.
— Понимаете, — медленно проговорила Женя, силясь подыскать верные слова. — Эти существа не из нашего мира. Они из другой реальности.
— Реальности? — Громов провёл рукой по ёжику на голове. — Хотите сказать, ИПС всё же реален? — И он шокировано уставился на тела, будто это Женя с Целтиным всё и затеяли, а они с помощником оказались в роли сторонних наблюдателей, до последнего выступая с позиции отрицания.