Гнус зажмурился. С головы до ног его облепила вязкая дрянь. Тяжело запахло кровью. Кругом загремело, как если бы случился металлический дождь. Желудок сдавил спазм. Стошнило кровавыми сгустками. Заново открыв глаза, Гнус увидел, что девочка, как ни в чём не бывало, тянет очнувшегося Самоху за собой, к лестнице вниз.
«Нужно спешить!»
Гнус кивнул, не особо задумываясь, кому принадлежит последняя мысль. Поднялся, без проблем отыскал Целтина. Последний толкал каталку с телом.
— Становится всё жарче. Тут не проехать. Нужно нести.
Гнус кивнул, приняв слова Целтина за комплимент. Сергеич напоминал покойника, не долго осталось. Значит он, Гнус, выглядит лучше. Хотя тоже загнётся в скором времени. Сам ведь разглагольствовал, что нужен лишь для определённой цели, как и все, собравшиеся вокруг существа по имени Светлая Соня.
У каждого из них своя роль, своя миссия. У всех разный срок. Объединяет их лишь общая цель: добровольное движение навстречу смерти, во благо жизни чужеродного существа. Они и впрямь грешники, допустившие в прошлой жизни чужую смерть по неосторожности. Теперь они должны заплатить самым дорогим. Своими жизнями.
Страшно подумать, но в этом мире всё же есть справедливость. А значит, и есть смысл. Всё не просто так. Это успокаивает.
Гнус взял Женино тело на руки. Заглянул в пустые глаза. Радужка обесцветилась — то ли от жары, то ли из-за потери души. Гнус не знал, да и не хотел знать. Сейчас ему просто было больно. А ещё радостно, потому что Женя ушла первой. Она не будет плакать над их телами, они просто этого не достойны!
Целтин кивнул, держась за каталку.
— Поспеши, — напутствовал он. — Я сам как-нибудь…
— Я вернусь. Никуда не уходи.
— Знаешь, тут такое дело. Я… — Целтин оступился, чуть не упал.
— Ты ещё нужен, — сухо сказал Гнус, глядя мимо тела, вниз. — Кто-то должен остаться с ней. Понимаешь?
Целтин кивнул.
— Понимаю. И всё сделаю. Но сейчас нужно и впрямь поспешить. Когда очаг распространится досюда, нам не выжить на поверхности. Нужно немного выждать. Внизу.
— Я всё равно помогу, — Гнус направился к ходу вниз, стараясь держать тело Жени ровно. Боковым зрением он наблюдал, как начинает дрожать раскалённый воздух.
— Для ребёнка своего возраста она совсем неплохо разбирается в человеческой анатомии, — Гнус светил фонариком в затылок Самохи, в котором ковырялась взмокшая от напряжения Соня. — Уверены, что она понимает, что делает?
Ответа не последовало.
Соня обернулась, протянула окровавленный лоскут. Выжидательно глянула на Гнуса.
— Что, ещё?
Девочка ждала, невинно хлопая ресницами, — ей-богу, мелочь из дворовой коробки, сломавшая расчёску об спутавшиеся волосы своей любимой куклы и ждущая понимания взрослых.
— Держи, — Гнус оторвал лоскут от найденного в подвале полотенца. — Только не переусердствуй.
Мелкая отвернулась, даже не сказав спасибо.
Отсидка продолжалась часов пять-шесть. Гнус поначалу пытался считать, потом сбился. Так что снаружи могли минуть сутки, а может, минут десять-пятнадцать… Признаться, было плевать. Мозг оказался перегружен недавними событиями, новую информацию обрабатывал вяло. Требовалась передышка, однако нервы были напряжены настолько, что о простом сне оставалось только мечтать. Ещё болел каждый сустав, каждая мышца, каждый клочок тела… Кажется, его оплели колючей проволокой и оставили в металлическом коконе раздумывать о тяготах жизни. Временами рвало кровью, что не сулило ничего хорошего. Порция излучения была получена. Клетки активно ионизировались, утрачивали жизненно-необходимые функции. Настроение было ни к чёрту! Ещё эта мелкая допекала своей суетой, будто могла исцелить каждого одним только прикосновением.
Целтин сказал «пускай, ребёнок, ей так легче отвлечься». Гнус ничего не ответил, но от себя инопланетянку отогнал, она и его полечить пыталась лоскутком… Волей-неволей усомнишься в высоком интеллекте. Вроде и прибыла из другого мира, а ведёт себя и впрямь, как обычная девчонка… Ну, слегка замедленная в развитии — нужно учесть все передряги, которые свалялись на голову, — но всё же девчонка.
Потом он всё же уснул, точнее отрубился, рухнув в черноту. Конкретного ничего не снилось. Запомнилось лишь, как то и дело дёргают за руки и ноги, будто силясь утащить ещё дальше, где и непроглядной черноты больше нет… Что там, за чертой, Гнус разглядеть не успел — проснулся в луже собственной блевоты. Первой мыслью было: уж лучше бы сдох во сне, так было бы лучше. Так было бы правильно.
В подвале царила суета. Самоха носился из стороны в сторону, так и норовя заехать коленом в лоб. Девчушка забилась в угол, обнимала коленки. Целтин и не подумал отходить от Жени, сидел подперев лоб, о чём-то размышлял.
— Не мелькай, — попросил Гнус, чувствуя, что сил не осталось даже, чтобы просто говорить.
Димка остановился. Одарил Гнуса недобрым взором.
— Уходить надо. Долго мы тут не протянем!
— Думаешь, наверху лучше? — усмехнулся Гнус и чуть не выплюнул лёгкие.
«Надо будет поменьше ёрничать, — отметил он про себя. — Иначе можно запросто выблевать внутренности, как показывали по ящику в жутко весёлых кинчиках».
— Не хуже, чем тут, — Самоха наклонился, сунул что-то Гнусу под нос.
— Это чего ещё? Дозик? Где взял?
— У Лобанова из машины спёр. Давно уже. На всякий пожарный…
— Чтобы спалось легче? — Гнус закашлялся, силясь сдержаться. — Ну и каково оно?
— Хорош прикалывать, дебил! Ты на цифры посмотри.
Гнус скосил правый глаз. Ничего не увидел, кроме сизого гало.
— Чего там?
— Тысяча двести, — медленно проговорил Димка. — На поверхности около трёх…
Гнус картинно присвистнул — было пофиг, абсолютно.
— Там в тачке остались бронники. Три штуки, — всё же сказал он на полном серьёзе. — Один на себя. Остальными нужно будет укрыть малую. Внутри свинцовые пластины, должно помочь. Чего уставился?
Димка сморгнул, но перебивать не стал.
— Есть ещё респираторные маски, — продолжил Гнус, передохнув. — Толку от них никакого, но уверенности придадут, если надеть. Соляру проверил?
Димка кивнул.
— Я за этим и выбирался. Ещё заднюю дверь на место поставил. Это ведь тоже добавит шансов…
— Добавит, — кивнул Гнус. — В таком случае, не вижу смысла вам двоим оставаться тут и дальше, — всё же стошнило, как Гнус не сдерживался, причём явно чем-то не из желудка. — Чтоб тебя…
Самоха стоял не шевелясь, как статуя, ей-богу.
— Отомри, — приказал Гнус.
Димка вздрогнул.
— Лихо ты за всех всё решил. Эгоист недоделанный.
— Я — реалист, — сплюнул Гнус. — Оглянись вокруг. Разве ты ещё не понял, что этот грёбаный придурок, создавший небо и землю, специально загнал нас в эту дыру, посмотреть, как мы поведём себя в дальнейшем? Количество билетов в дивный мир жизни ограничен. И я уверен, что драться именно сегодня мы за них не будем. Нужно решить всё благоразумно, чтобы этот больной идиот от злости поперхнулся.
— Да почему я и она?! Я этого в толк взять не могу!
— Не ори, — попросил Гнус. — Башка болит. А относительно твоего вопроса, скажу: ничего такого, просто вы сохранились лучше, как два апельсинчика на дне ящика, под ворохом гнили, хе…
— Идиот, — сквозь зубы сказал Димка и отвернулся.
— Боюсь, твой друг прав, — сказал Целтин, отпуская Женину руку. — Это оптимальный выбор. Ему точно не выкарабкаться, а я… Я не могу оставить Женю. Она всё, что у меня было в этой жизни, если не считать Соню, которая повзрослела. Уверен, ты меня понимаешь.
Димка до боли стиснул уцелевший кулак.
— Я не понимаю, кто я такой! Почему вы всё решаете за меня?! Кто дал вам такое право?! Я сам могу решить, как быть! И нечего мне указывать! Слышите?!
— Тогда решай быстрее. И так уже сколько времени перевели в пустую, — Гнус поманил девчушку. — А ты чего прижухла? Живо на выход!
Соня поднялась. Быстро подошла к Димке, взяла за руку.
— Ну хоть кто-то адекватный… — облегчённо вздохнул Гнус. — Давайте, топайте. Удачи.
Напоследок Соня подошла к Целтину и что-то вложила в ладони.