— Инду! — Ракеш прервал злые речи сына. — Не тебе решать, что случится или нет между другими ишан. Возвращайся домой и разожги печь, будем гостей кормить.
— Мы поможем ощипать птиц, — тут же сориентировался Нилам, Гириш согласно закивал.
Ракеш одобрительно усмехнулся, и только канти остались недовольны: Ситар тем, что у него, оказывается, есть серьезный противник, а Инду… У Инду было много поводов для недовольства. Два тупых иша, которые никак не поймут, что они ему не нужны, беловолосый канти, нацелившийся на его любимого, и отец, который, кажется, решил выступить против него, поддерживая незваных гостей. Отец вообще в последнее время недоволен его увлечением Алом, не раз пытался отговорить от решения стать его супругом, но Инду всегда был упрям, и если уже что-то решил, никогда не отступится от своего. Ал будет его и всё!
Когда Инду и сопровождающие его Гириш и Нилам перебрались на другой берег по мостику, Ракеш обратился к Ситару:
— Я о тебе знаю, Ал рассказывал. Уверен, что хочешь его дождаться? Он же не воин. Ремесленник. Такой тебе, Венценосный, не пара.
— Только мне решать, кто мне пара, а кто нет, — Ситар гордо вскинул голову, только голос подвел, дрогнул, да поморгать пришлось, скрывая подступающие от обиды слезы.
— Вижу, ты такой же упрямый, как мой сын, — вздохнул Ракеш. — Ну что же, пойдем, будешь гостем в моем доме. Займешь пока койку Ала, а там что-нибудь придумаем, не оставлять же Венценосного жить под открытым небом.
Ситар готов был отказаться, но мысль, что он окажется в доме Ала, да еще на его кровати, убила желание гордо отказаться на корню. Ситар счастливо улыбнулся и покивал, соглашаясь, а Ракеш опустил взгляд ниже на вертящегося под ногами щенка.
— Его с собой бери, только по мосту придется нести на руках, мал еще, упасть может. Назвал-то как?
— Верный, — Ситар, радостно улыбаясь, подхватил щенка на руки, благо весил он еще не так много, за что был немедленно облизан.
— Хорошее имя, сильное. Идем. Вещи потом воины твои принесут.
Мост заставил Ситара на мгновение приостановиться, очень уж неприятно он раскачивался, заставляя с опаской делать следующий шаг, а тут еще щенок на руках не давал возможности ухватиться за веревки, страхующие переходящих на другой берег. Но все же он благополучно миновал преграду, ступив на другой берег. Верный тут же заскулил и задергал лапами, прося отпустить его, так что дальше Ситар пошел налегке.
Инду, Гириш и Нилам, удобно расположившись за столом, сноровисто ощипывали птиц. Причем иша, время от времени, поглядывали на недовольного Инду, а тот только морщился, ощущая на себе их взгляды. Ракеш сразу же отправился в кузницу, чтобы разобрать мешки, а Ситар, поколебавшись, присел рядом с братом и потянул к себе пока еще не ощипанную птицу. Инду приостановил работу, с удивлением поглядев на Ситара, не брезгующего грязной работой, а потом, зло рыкнув, схватился за нож и принялся потрошить тушку так яростно, словно это она виновата во всех его неприятностях.
В результате общей работы семь тушек были общипаны и подготовлены за полчаса. Потом Инду натер птичек смесью из сушеных трав и соли, замотал в какие-то листья и обмазал глиной. В печи к тому времени уже потрескивал огонь, но будущий ужин был помещен не в нее, а в яму рядом с печью, которую гости не сразу заметили, поскольку она была прикрыта деревянной крышкой. В яме тоже был разведен огонь, а когда дрова прогорели, Инду уложил туда птиц в глине и развел еще один костер поверх них.
— Через час можно будет доставать и есть, а пока можете сходить умыться, вода там, — канти махнул рукой вправо, указывая на водопад. — Там удобная площадка есть и одна струя чуть смещена из-за обломка скалы, так что там можно и руки мыть, и самому помыться, — Инду ехидно улыбнулся, — если, конечно, вас устроит ледяная вода горного ручья.
Их устроила. Пока добровольные помощники мыли руки, а иша умудрились даже искупаться и, дурачась, обрызгать Ситара под заливистый лай Верного, Инду поставил в печь большой горшок с зерновой кашей, котел с травками и сушеными ягодами и ушел переодеваться. Вернувшихся к столу ишан встретил Ракеш, расставляющий на столе посуду на пятерых.
— Надеюсь, ваши воины не обидятся, если поживут на том берегу. Здесь для двух десятков ишан места маловато. А едой мы их обеспечим.
— Не обидятся, — подтвердил Гириш. — Когда приступим к ковке, мастер Ракеш?
— Вот завтра с утра и начнем, чего тянуть. Садитесь. И попробуйте, какое вино делают местные ишан из ягод кизила и горных трав. В долине такого не попробуете. Тут кизил и в еду, и в напитки добавляют. А какой из сушеных ягод и трав замечательный горячий напиток получается, бодрящий и придающий сил, попробуете после ужина. Кафу в горах не пьют, это напиток низинников. Горцы предпочитают горячие отвары. Из терна тоже напитки можно делать, только покрепче, их в основном только иша употребляют, и к мясу терн хорош, но мало кому из жителей низины он нравится. Впрочем, скоро сами попробуете. Думаю, двух птичек нам хватит, остальные передадите своим воинам, да и каши им хватит, и напитков. А вы присаживайтесь, чего стоите?
За ужином разговаривали только Ракеш, Гириш и Нилам. Молодые иша расспрашивали мастера о предстоящей работе, Инду дулся на отца за то, что сразу не отправил гостей прочь, а Ситар все думал, как ему отыскать Камала и поговорить с упрямым гордецом. Ясно же, что встречаться с Ситаром он не намерен.
«Значит, буду искать!»
После ужина Ракеш проводил Ситара к дому своего ученика и, пожелав тихой ночи, удалился, оставляя их с Верным наедине.
Прежде всего Ситар обошел дом, состоящий из одной комнаты и кладовки, где хранились вещи иша и шкуры зверей. Кровать в доме Камала была достаточно широка для одного иша, кроме нее тут имелся стол, пара табуреток и закрытый на замок сундук под единственным окном. И над дверью, и над окном обнаружились свернутые шкуры, видимо, ими закрывались зимой, чтобы меньше дуло. Между кроватью и столом имелась небольшая печка, сложенная из глиняных кирпичей. Похоже, её тепла вполне хватало, чтобы прогреть маленькую комнату. Кровать была застелена шкурой горного кота, на которую Ситар с удовольствием прилег, поглаживая, очень уж мягким и нежным оказался мех, и принюхиваясь.
Весь дом пропах Камалом, и шкура на кровати, так что Ситар прилег на бок, положил голову на согнутую в локте руку и заснул улыбаясь, хотя поначалу думал, что придется пролежать без сна всю ночь, разрабатывая планы по возвращению беглеца.
Верный, поглядев на хозяина, зевнул и улегся на привычное уже место под кроватью. Он прекрасно знал и этот дом, и запахи, что витали в нем, только прежний хозяин и его мама куда-то делись. Как солнце встанет, придется их поискать.
Утро для Ситара началось на рассвете, а для других ишан еще раньше, поскольку его разбудил звон металла в кузнице. У порога нашлась корзина с еще теплой выпечкой и молоком в кувшине, там же рядом лежали его вещи, принесенные из лагеря, и любимый боевой посох Ситара.
Поздоровавшись с работающими в кузне иша и наскоро умывшись, Ситар позавтракал, разделив теплую булку и молоко с Верным, а затем отправился обследовать скалы позади строений. Он прекрасно помнил, что Инду говорил об Орлиной тропе, начинавшейся где-то здесь, и пока сам канти был занят, крутясь у печи с какими-то кувшинами и казаном, Ситар хотел отыскать эту самую тропу. Ее начало показал Верный. Щенок явно не первый раз шел этим путем, и потому Ситар решил довериться ему, только прихватил свой боевой посох, все же горы — это не место для легкой и беззаботной прогулки.
Поначалу подъем был несложным, по такому пути мог и ребенок идти, не напрягаясь, а вот потом начались крутые подъемы, где пришлось попотеть, да и Верного кое-где приходилось подсаживать. Не везде еще щенок мог подняться сам. Боевой посох порой мешал, цепляясь за камни, так что его приходилось убирать за спину, но кое-где и помогал, давая дополнительный упор на труднопроходимых участках, или балансировать с помощью него, удерживая равновесие, чтобы не свалиться и не переломать ноги.