— В школу выходит тоже? — спросил я.
— Главная ломка и разрушение интуитивного происходит в раннем возрасте. Если человек целостен, школа ему не так опасна, тем более что школьный процесс можно как-то контролировать. Твоё счастье, что ты не попал в ясли и садик.
— Откуда ты знаешь? — удивился я.
— Да по тебе видно. У тебя воспитание человека XIX — начала XX века. Того времени, когда никаких яслей и садов и в помине не было.
— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что ясли и садики были придуманы…
— Да, именно, это я и хочу сказать. Они — часть проекта направленного на нивелирование и распыление человеческого сознания. Правда, советские детские заведения были несколько иными. В них сознание детей не разрушали. Наоборот, делали всё возможное, чтобы маленький человек остался целостным. Но сейчас всё далеко не так. Наши ясли и садики работают по западным программам. Ну, хватит об этом. Давай-ка «на боковую», мороз уже начал спадать, — посмотрел за дверь чума челдон. — Тумана почти нет…
— Да я и так все бока отлежал! И потом рано ещё спать.
— Тогда иди в чум к эвенкам и садись за еду. Когда делать нечего — эвенки едят. Такова их традиция.
— Я и есть не хочу.
— Ты на самом деле противный! — покосился на меня челдон. — Правильно о тебе говорил Дадоныч. Ну-ну, не обижайся! Я это так, любя. На самом деле времени у нас уйма, а делать нечего…
— Может сходить в лес за сушняком? — предложил я.
— А что? Идёт! Хоть какая-то будет польза.
Глава 36.
Руины и разговор у костра
К утру мороз действительно спал. Туман рассеялся, и мы стали снова собираться в дорогу. Когда поднялось солнце, мы были уже в пути.
— Через два дня наши друзья — каюры уедут к себе на стойбище, — обернулся ко мне Светозар.
Он управлял оленями и о чём-то думал.
— Дальше мы поедем сами.
— Сколько нам ещё ехать? — спросил я.
— Дней пять, не больше. А потом отпустим наших оленей и пойдём на лыжах.
— А ночевать сегодня где?
— Также в чумах. У нас они по всей дороге стоят.
— Неплохо! — подумал я вслух. — А почему не строили избушки?
— Зачем? С чумами проще. Мы их обычно ставим поздней осенью. Летом их нет.
— Вот оно что! Не хотите, чтобы по бивакам нашли то, что вы тут… — замешкался я.
— А ты продолжай, продолжай, не стесняйся! Скажи, то, что вы прячете! Так?
— В общем-то, да.
— Запомни, здесь, в этих горах, мы ничего не прячем. Мы сохраняем, бережём, вот и всё. Бережём для будущих поколений потомков белых Богов. Для тех, кому всё, что здесь лежит, — показал лесовик на девственную тайгу, — очень понадобится.
— А эвенки? Они разве не хранители?
— Хранители, — кивнул головой Светозар. — Только своих традиций. Того, что им досталось от предков. Как видишь, у нас с ними общие интересы. Поэтому мы и вместе.
Через несколько часов быстрой езды мы сделали очередной привал, а к вечеру добрались до других трёх чумов.
— Вот мы опять и в тепле, и есть где покопытить нашим оленям, — сказал лесовик, спрыгивая с нарты.
Но взглянув на чумы, расхохотался.
— Смотри, видишь оленьи шкуры? Вот они, в снегу, все порванные!
Я посмотрел в сторону, куда показывал Светозар и развёл руками. Вся подстилка чумов была кем-то вытащена и сложена в большую кучу. Кругом виднелась раскиданная по снегу оленья шерсть, и всё вокруг было истоптано маленькими медвежьими лапами.
— Росомаха? — посмотрел я на эвенков.
Лючеткан кивнул и стал распрягать оленей.
— Давайте посмотрим, может что уцелело? — подошёл к куче оленьих шкур лесовик. Лучше спать на кусках, чем на ветках и колючках. Спрашивается, зачем она всё это натворила? Тут работы на день, а то и больше. Сначала шкуры надо вытащить, потом все до единой разорвать! Вот зверюга, так зверюга! И зимой и летом всегда творит одно и то же! — возмущался челдон. — И свирепствовала она здесь недавно. Судя по следам, в ночь, когда наша изба чуть не перевернулась.
Собрав куски шкур, мы снова втащили их в чумы и взялись за растопку печей.
— Ладно, что зверь не забрался в лабаз, — улыбнулся Тиманчик. — Пытался, но не смог.
— Если б не землетрясение, он бы прогрыз в лабазе дверь, — показал на следы зубов Лючеткан. — Шибко плохой росомах. Он ещё придёт, его и надо кончать!
— Как? — развёл руками Светозар. — Без хороших собак его не догнать.
— Съезжу на стойбище, возьму своего Стота, и мы найдём этого разбоя, — заверил нас Тиманчик. — Если этого не сделать, он каждый год так поступать будет.
После общей трапезы, эвенки отправились к себе, а мы со Светозаром занялись приготовлением ко сну. Когда мы забрались по своим спальникам, волхв сказал:
— Здесь, под нами, Белослав, целая подземная страна. Тысячи галерей, огромных залов и искусно выполненных гигантских подземных святилищ. Но это только первый уровень. Есть ещё и второй, и третий, и даже четвёртый! Под ним находится целая подземная страна. Она освещена светом, там тепло и там есть жизнь.
— А кто в тех местах обитает? — спросил я.
— О врагах человечества ты знаешь, но не одни они хозяева подземелий. Есть там и те, кто к людям Земли относится с уважением и состраданием. Но тебе об этом — пока рано. Я тебя познакомлю с первым уровнем подземелий. Он был передан людям ещё в незапамятные времена.
— Получается, что строили эти подземелья не наши предки? — удивился я.
— Кое-что они тоже строили. Но в результате своих работ натолкнулись на галереи, которым миллионы лет. Их и заняла наша, тогда ещё звёздная цивилизация.
— А почему ты сказал, что первый уровень галерей нам кто-то передал?
— Потому что за второй нашим предкам пришлось уже сражаться.
— С кем?
— С теми, кто не хотел его нам уступать.
— А кто они были?
— Твари, каких мало. Очень враждебные к людям, союзники ящероголовых, но из другой звёздной системы.
— А где они сейчас?
— После последней Великой войны двух империй, переселились на покинутую землянами Луну. Там им комфортнее.
— Сказки какие-то! Если бы кто-то услышал нас со стороны, он бы подумал, что мы оба спятили.
— А зачем нам кто-то со стороны? Нам это ни к чему.
— Получается, что вы владеете тайной двух уровней подземелий?
— Кто это вы? — спросил меня жрец.
— Я имею в виду тебя и Дадоныча.
— Тайной? Неплохое слово! Но лучше бы его не было. То, что там хранится, принадлежит всему человечеству. Но ты должен знать, понятие «человечество» принадлежит только потомкам белой расы, средиземноморская раса уже другая. Мы её не признаём.
— Я это давно понял… И ты мне хочешь показать свои подземные владения? — спросил я.
— Не хочу, а обязан. Таков приказ «сверху». Но я не против приказа. Наоборот — «за»!
— Кто же тот, который может приказать таким как ты и Дадоныч?
— Ты его хорошо знаешь, Белослав.
И тут передо мной поплыло дорогое мне лицо кондинского отшельника. Человека, с которым я общался несколько лет, которого полюбил как родного деда или даже отца.
— Скажи мне, — повернулся я к лежащему Светозару, — на Урале под горами то же самое, что и здесь?
— То же самое. Какая разница?
— Тогда понятно, куда делся пасечник после того, как на его дом было совершено нападение.
— Вот и хорошо, что ты это понял. Теперь, надеюсь, до тебя дошло, зачем я тебе хочу показать места входов в мир подземелий?
— Чтобы в будущем, в нужный момент, я всегда мог их найти?
— Исчезнуть на глазах у врагов. Раствориться в подземном мире! Запомни, ни одна спецслужба на Земле, включая сюда и разведку Ватикана, точнее храма жрецов Амона, подземного мира не знает. Его не знают даже сами рептилоиды.
— Почему? — удивился я.
— Потому что он строился многими космическими цивилизациями. На протяжении миллионов лет. Всё хватит болтать. Давай спать! — скомандовал волхв. — Завтра у нас трудный день.