Выпроводив посетительницу, советник по культуре Майкл Армстронг, он же резидент ЦРУ в Токио, достал из ящика стола досье на русскую музыкальную группу, полученное по дипломатической почте за две недели до начала гастролей, и сел писать рапорт. Он не собирался ничего ни с кем согласовывать. До перевода в Токио он много лет проработал в восточном секторе и в московской резидентуре и отлично разбирался в так называемых политических эмигрантах. Как правило, это были пустышки с невероятно раздутым самомнением и задранными до небес запросами. Большинство из них хотели сразу миллион долларов и домик в Калифорнии. Взамен, кроме пустой болтовни, ничего предложить не могли. Если бы не просьба московских коллег, он не стал бы тратить время и виски на эту русскую дуру. Но коллеги попросили по возможности оценить перспективы её вербовки. По прилёте ансамбля в Японию он послал одного из своих русскоговорящих агентов с заданием подловить Клавдию Козлову в баре или в магазине и вступить в контакт под видом тоскующего по родине эмигранта.
Агент вернулся ни с чем. Клаву плотно опекал сотрудник Комитета госбезопасности, ни на минуту не оставляя одну. И вдруг такая удача – сама явилась. Интерес московской резидентуры к данной персоне понятен – русские раскручивают ансамбль как символ успеха советской многодетной семьи. У этой дуры высокие покровители в советском руководстве. Из неё мог бы получиться ценный агент влияния. Однако, согласно рекомендациям, коэффициент интеллекта[20] у агентов влияния должен быть не ниже восьмидесяти пяти. А у этой идиотки он едва ли до шестидесяти дотягивает.
Вернувшись в отель и узнав, что конторский всё это время был в магазинах, его постоянно то сыновья, то муж видели, Клава вздохнула с облегчением. Визит во вражеское посольство остался незамеченным.
Капитану госбезопасности Сидоркину Кузьме Ивановичу не было нужды ни тайно, ни явно сопровождать Клаву в американское посольство. Ещё в Союзе ему дали почитать копию Клавиного заявления о предоставлении политического убежища, переданного в органы бдительной учительницей английского языка. На вопрос, почему ансамбль выпускают, да не просто за рубеж, а в капиталистическую страну, ему показали на потолок, сказали, что выступление ансамбля на «Голубом огоньке» понравилось самому, коллектив велено не трогать, но присматривать.
О том, что Клава поедет на такси в посольство, Сидорова предупредил переводчик, давно завербованный советской резидентурой. Запись разговора Козловой с резидентом ЦРУ, сделанную миниатюрным магнитофоном, вмонтированным в Клавину пудреницу, капитан прослушал тем же вечером и утром отправил рапорт в Москву. Пусть там разбираются. Его дело маленькое: сказали наблюдать – он наблюдает.
Глава 8
«В нашем обществе развитого социализма, основанном на правде и открытости, не должно быть места слухам и сплетням. Эти вредоносные явления, как термиты, подтачивают основы социалистического общества, сеют раздор и недоверие между людьми. Слухи – не просто пустые слова, это оружие врагов нашего строя. Они используют их, чтобы подорвать веру в партию и правительство, разрушить единодушие и сплочённость советского народа. Сплетни – ещё одна форма вредоносного поведения. Сплетни осуждают и очерняют людей без оснований. Сплетни могут разрушить репутацию, создать негативное мнение о человеке и даже погубить его карьеру».
– Слушай, что я тебе расскажу, только никому! – Буфетчица Люба сделала страшные глаза и посмотрела на дверь. – Если до Клавы дойдёт, она меня прикончит, и следов не найдут!
– А кажется такой безобидной, – удивилась Оксана.
– Да ты что, ты её не знаешь. Это страшная женщина, держись подальше.
Оксана изобразила испуг и пообещала держаться подальше.
– Так вот, в позапрошлом году, когда они вернулись из Японии, был жуткий скандал. Клаву вызвали в райком и вставили клизму, ведро скипидара в ж…
– Правда? А за что?
Люба снова оглянулась на дверь и понизила голос.
20
Коэффициент интеллекта (