Разобрать надпись было трудно, но все же Марио сумел прочитать, что это гробница Боэция, римского философа, убитого его другом готским королем Теодорихом. Позднее Боэций был причислен к лику святых, припомнил Марио.
Он услышал шаги за спиной и обернулся. К нему приближался падре Арнальдо. Здесь, в привычной для себя стихии, он выглядел торжественно. Подойдя к Марио, прелат сказал:
— Его звали Аниций Манлий Торкват Северин Боэций. Он был сенатором, римским консулом, философом, советником короля, министром и мучеником. Наверху находятся могилы короля Лиутпранда и Блаженного Августина. Лангобардский король Лиутпранд отыскал останки Блаженного Августина и перевез его из Сардинии в эту церковь.
Когда поднялись из крипты, Марио увидел справа на пилястре доску с надписью по латыни: Hie iacet ossa regis Liutprando[78].
— Маркиз, вы видели у Арианны медальон? — спросил падре Арнальдо.
— Видел.
— Так вот, ее медальон имеет некоторое отношение к этой церкви, к этому городу и к этому королю.
— Какое же?
— Это печать королевы Гунтруды, жены Лиутпранда. Ее нашел Сальваторе в подземелье аббатства, и Арианна всегда носит ее на груди.
Все было очень, очень странно.
Падре Арнальдо стал подниматься по лестнице, ведущей к клиросу. Марио проследовал за ним. Он с уважением осмотрел чудесный саркофаг, хранивший останки одного из отцов церкви — Блаженного Августина.
— Знаете, маркиз, нашу церковь посещали и Данте, и Петрарка.
Марио понимал теперь, почему его охватило такое сильное волнение, когда он вошел сюда. Ведь церковные помещения носят запечатленные знаки, следы духа тех, кто бывал в них. Есть нечто загадочное, даже мистическое в подобном ощущении. И это место воплощало в себе высочайшую духовность, было приютом созерцания и покоя. Место, где принимаются самые важные решения, полагаясь на божественное откровение.
— Каким же чудом Наполеон не украл саркофаг Блаженного Августина? — задумчиво произнес Марио. — Это, наверное, необыкновенная ценность?
— Монахи спрятали его. Сейчас Наполеон стал осторожнее в своих действиях и проявляет дружелюбие к Италии. Поэтому мы решили вернуть саркофаг на место.
— Тут хранится и железная корона?
— Нет. Она в Сан-Микеле. Там короновали лангобардских королей, а впоследствии и королей Италии. Наполеон хочет приобщиться к этой традиции. Сомневаюсь, однако, что итальянцы поймут его намерения.
— Какие намерения?
— Как, по-вашему, многие ли итальянцы знают о железной короне? Даже императоры Священной Римской империи частенько забывали возложить на себя итальянскую корону. Этот жест Наполеона символизирует, что он хочет восстановить древнее Итальянское королевство, то, которое окончилось с Ардуино д’Ивреа.
— Но Наполеон — император Франции.
— Нет, Марио, Наполеон — император французов, а не Франции. Но будет ли он королем Италии? Кто знает, что нас ожидает? Простите, что заставил вас приехать сюда, но мне хотелось, чтобы вы глубоко прониклись духом событий, при которых будете присутствовать. Я имею в виду коронацию Наполеона. Так что когда увидите кардинала Фабрицио Руффо, сможете рассказать ему обо всем более осмысленно, как об увиденном изнутри.
— Вы придаете очень большое значение внутреннему духовному осмыслению. Не так ли, падре Арнальдо?
— Да, но я не уверен, что можно разгадать намерения Наполеона, наблюдая только за одними военными кампаниями. Кто знает, хватит ли у него смелости отправиться в Рим?
— Может быть, он поедет туда, когда станет властелином всей Европы? Как вы думаете, падре Арнальдо?
— Да, полагаю, Наполеон направится в Рим лишь после того, как сможет назвать себя законным преемником Цезаря, Августа и Траяна, то есть владыкой мира.
Марио с сомнением покачал головой.
— Пойдемте, маркиз. У меня хорошая новость. Приехала Арианна с Серпьери и маленьким Марко. Они ждут нас на вилле Даметти-Бонетти. Я обещал Марко показать железную корону. Идемте.
Падре Арнальдо и Марио прибыли на виллу Даметти-Бонетти около полудня. Приняла их графиня Бонетти, дама лет шестидесяти, седая, однако крепкая и энергичная, со светлыми, ясными глазами.
— Я знала, что вы приехали, монсиньор. И рада познакомиться с вами, маркиз. Арианна и граф Серпьери гуляют в парке. Они повели маленького Марко полюбоваться на ланей.
В той части парка, что лежала за домом, несколько слуг накрывали столы для обеда. Предполагалось, что это будет не торжественный прием, а дружеская встреча. Падре Арнальдо и Марио выбрали столик под большим буком. Слуга принес им напитки. Марио все время хотелось задать падре Арнальдо вопрос, мучивший его, и наконец он отважился.
— Монсиньор Дзола, можно спросить вас?
— Конечно, пожалуйста.
— Я немало слышал о графе Серпьери, но не знаком с ним лично.
— Он был большим другом графа Джулио Венозы и, стало быть, друг Арианны. Маленький Марко очень любит его. Он — полковник республиканской, вернее, теперь уже королевской армии.
Марио с волнением слушал падре Арнальдо. После разговора с Арианной маркиз не переставал задаваться вопросом, был ли в ее жизни мужчина после смерти Джулио. Единственный, кто, судя по всему, неизменно оставался рядом с нею, был Серпьери. По-видимому, у них сложились близкие отношения, раз уж маленький Марко так сильно полюбил его. Марио собрал все свое мужество и задал священнику еще более деликатный вопрос:
— Вы полагаете, Арианна могла бы выйти за него замуж?
Падре Арнальдо медленно поднял на Марио свои темно-синие глаза, желая увидеть, как тот будет реагировать.
— Будьте искренни, Марио. Вы в самом деле хотите это знать?
Но тут в глубине парка появилась Арианна под руку с высоким мужчиной лет тридцати с копной рыжих волос и пышными бакенбардами. Он был в форме полковника армии Цизальпинской республики. Рукава его мундира украшали широкие позолоченные нашивки.
— А вот и наша прекраснейшая дама со своим кавалером. — сказал падре Арнальдо.
Арианна и Серпьери о чем-то мирно беседовали. Маленький Марко бегал вокруг, подражая, по всей видимости, ланям, которых только что видел. Потом он взял Серпьери за руку и что-то шепнул ему. Серпьери подхватил его на руки. Потянувшись к матери, мальчик поцеловал ее в щеку.
Марио почувствовал себя лишним. Он воочию увидел сценку из счастливой семейной жизни. Ребенок вел себя с Серпьери как с родным отцом. Между Серпьери и Арианной, несомненно, были очень близкие отношения, как между братом и сестрой… или между супругами. При чем же тут он? Он явился в их мир незваным и пытается разрушить его. Ему захотелось встать и уйти, никого больше не беспокоя. Но было уже поздно, Арианна заметила гостей.
— Падре Арнальдо! Марио! Приехали! Как я рада! — и она поспешила им навстречу.
И Марио вновь увидел удивительную легкость ее движений, какая восхитила его еще на Тремити. Прошло десять лет. Перед ним предстала уже не девочка, а пленительная женщина в полном расцвете красоты. В ней не ощущалось ни малейшей скованности или неловкости, как у других дам. Она выросла среди скал, с самого детства была закалена, натренирована и поэтому не утратила полетности своих движений.
Арианна села рядом с ними, а вскоре подошли и Серпьери с Марко. Полковник рассматривал Марио с не меньшим любопытством, чем тот его. Но никто из них не спешил к сближению. И только падре Арнальдо сумел сломать лед.
— Так вот, дорогая, я все устроил, — сказал он, обращаясь к Арианне. — Архиепископ разрешил. Сегодня вечером пойдем в Сан-Микеле на вечернюю молитву. После службы церковь опустеет, и мы сможем спуститься в крипту.
— А можно взять с собой Марко?
— Конечно, у меня специальное разрешение для него.
— Хорошо, — улыбнулась Арианна и обратилась к Серпьери: — Вам надобно знать, Томмазо, что маркиз — необыкновенный человек, к тому же герой войны. Мне было бы очень приятно, если бы вы подружились.