Хел смотрел на него, не отводя глаз. Сейчас упоминание о Гейбе не породило новой волны боли, как в первый момент. Лишь ярость и жажда мщения забурлили в нем, словно пузырьки сладковатого дыма в кальяне. Но пока еще не имеющие возможности выплеснуться, они копились внутри Хела, постепенно приближаясь к критической массе.
Брайан несколько смущенно поднялся, отряхиваясь от снега, и остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Вот так и пролежал все шоу задницей кверху, — сообщил бандит, будто остальные были слепыми идиотами и сами этого заметить не могли. Впрочем, на это проявление смущения никто не отреагировал.
Хел все ждал, что кто-нибудь из них что-нибудь скажет о погибшем товарище — Дереке, но все хранили молчание, отчего появилось ощущение фальши. Неестественности. Они хотели эго сделать, но существовала некая договоренность, запрет, о котором Хел, конечно же, не мог знать.
— Итак, — наконец задумчиво продолжил Квейлан, — эту партию мы проиграли. Надо признать, что Уокер оказался даже круче, чем я думал. Но в следующий раз… — он замолчал на несколько секунд. Лицо его изменилось, став жестким, с примесью звериного напряжения. В глазах зажегся неприятный холодный огонь. Зрачки излучали некую почти магическую силу, гипнотизирующую, завораживающую силу удава, заставляющую кролика лезть к нему в пасть. — Но в следующий раз осечки не будет, Такер. Не надейся, — палец его коснулся груди Хела. — Ты достанешь второй чемодан.
Красно-белый «джет рейнджер», тяжело преодолевая яростные потоки встречного ветра, прорывался сквозь мутную грязно-серую вереницу плотных туч. На борту его, прямо на поперечной белой линии, красовалась надпись: «Спасательный». Он был похож на огромного жука, медленно ползущего к цели, непонятной и далекой. Френк, сидящий за штурвалом, следил сквозь стекло за высокими безголовыми горами, тающими в вышине, размытыми вверху, но плотными и несокрушимыми у основания, ниже облаков, тумана и снега. Прожектор, укрепленный под плоским брюхом геликоптера, освещал вырастающие на пути серые стены, словно горящий циклопий глаз. Вечерняя темнота, почти перетекшая в ночь, окрасила мир в темно-синий и густо-фиолетовый тона. Желтый поток света резал их, как нож теплое масло, пронзал, как шпага пронзает человеческое тело. «Рейнджер» зависал на месте, нырял вниз, будто катился с горы, почти отвесно, разворачивался и бросался в узкие просветы между скалами, поднимался вверх, вклиниваясь в беспросветный ватный потолок, мерцающий в лучах прожектора мягким жемчужным сиянием.
Френк старался как мог. То, что делал он, было верхом мастерства. Никто никогда не смог бы провести вертолет в такой темноте настолько быстро и ловко. Старик сосредоточился, вызывая к жизни умение и навыки, бывшие в молодости, но похороненные под гнетом прожитых лет. Он, как всемогущий шаман, молча произносил заклинания, прося что-то у высших сил, и они благоволили к нему. Глаза Френка вдруг начали различать некоторые детали, которые старик перестал замечать уже давно, руки вновь стали по-обезьяньи цепкими и налились силой. А может быть, организм просто вычерпывал остатки сил из усталого тела. Да нет, он, собственно, ощущал себя вполне нормально. Вполне нормально. Писал картины, играл в пул, а иногда даже разминался с парнями в городе бейсболом и — видит Бог — делал это весьма неплохо. Да, ему было чем похвастаться, черт возьми! До старой развалины Френку еще далеко. Куда дальше, чем думают эти ребята. Джесси и Хел.
«Джет рейнджер» вновь резко ушел вниз. Вихревые потоки подхватили его, бросили вбок, на темную громаду скалы, но Френку удалось овладеть штурвалом прежде, чем геликоптер превратился в ярко-белый факел, стремительно падающий к земле. «Рейнджер» развернулся настолько резко, что Джесси почувствовала приступ тошноты. Перед дверным проемом мелькнула отвесная, черная стена. Секунду казалось, что стальная никелированная лыжа все-таки коснется шершавого камня, но вертолет, зависнув на секунду в мертвой точке, ушел вниз, выравнялся и в головокружительном вираже пошел к «Приюту странника», оставив «Холодный блеф» далеко справа. Слева высился шпиль «Одинокой мачты». Здесь все более-менее заметные горы и пики имели свои названия. «Одинокая мачта» была одним из самых высоких утесов западной части Сан-Хуан. Обрамленная снежным «воротником», кутающаяся в зыбкое, постоянно меняющееся покрывало снегопада, она, и правда, казалась очень одинокой, а два карниза, уходящие в стороны чуть ниже вершины, придавали скале сходство с грот-мачтой старинного пиратского корабля.
Френк взглянул на нее и, не оборачиваясь, спросил:
— Где тебя высадить, Джесс?
— У «Приюта», — ответила девушка, не отрываясь смотрящая в окно, за которым буран отплясывал «джигу». — Черт, ну и погодка тут, наверху.
— А ты как думала? — Френк чуть повернул штурвал, и «рейнджер» скользнул вбок.
«Одинокая мачта» переместилась назад. Краски ночи все больше густели, превращаясь из насыщенно фиолетовых в антрацитно-черные. Внизу то и дело мелькали светлые пятна заваленных снегом утесов, карнизов и верхушек низеньких скал.
— Ты не хочешь посмотреть «Холодный блеф», — спросил старик полуутвердительно.
— Нет. Их там нет, — констатировала девушка.
— Откуда тебе это известно?
— Ты посмотри за окно и сам все поймешь. В такую погоду ни один человек не стал бы бродить по скалам, кроме, может быть, полных психов. А Хел и Гейб не психи. По крайней мере, еще утром это было именно так.
Френк кивнул.
— Так где тебя высадить?
— Тебе не хватает таблички на крыше: «Свободен».
Старик усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Я не стану содержать ораву молодых психов. Мне нужно еще позаботиться об устройстве собственного будущего. Когда мои картины купит музей Гугенхейма, возможно, я и подкину вам сотню-другую, но не раньше.
Джесси засмеялась, без особого, впрочем, энтузиазма. В ее голосе явно звучала тревога.
— Высади меня у «Золотоискателя».
«Золотоискателем» тут называли один из небольших рукавов реки Колорадо, который нес свои воды по меньшей мере полторы сотни километров, прежде чем превращался в полноценный бурный поток.
— О’кей, — ответил старик. — Каждые три часа я жду связи. Если за это время от тебя не будет вестей, сообщаю в Главный Спасательный Центр. Они пришлют сюда команду, и мы разберем эти горы по камешкам.
— Хорошо.
— Если найдешь Хела и Гейба, сразу же сообщи мне.
— Конечно.
Джесси защелкнула карабин грузового троса на поясном ремне. Она уже была там, внизу, среди заснеженных елей, у ленивой реки, скрывающей под изумрудной водой белые горбатые спины отшлифованных течением валунов. Ее глаза сузились, рассматривая дышащую снежной вьюгой землю. Черную и неприветливую. Волна новой, не имеющей под собой почвы, интуитивной тревоги захватила разум девушки. Джесси даже немного отодвинулась от темной дыры проема.
У нее вдруг возникло старое, почти забытое, но хорошо знакомое всем детям чувство, что сейчас из мрака вынырнет ледяная зелено-синюшная рука и вцепится скрюченными пальцами ей в лодыжку, таща за собой в темноту, в ночь, где правит зло. Дремучие атавистические инстинкты пробудили этот, в общем-то, иррациональный страх, являющийся, в сущности, не более, чем результатом нервного напряжения и взбудораженной, выведенной из равновесия психики. Джесси смотрела в сочащуюся чернотой ночь. Дыхание девушки стало прерывистым и неглубоким. Она чувствовала что-то недоброе, прячущееся за рокотом винтов, карусельной кутерьмой бурана и ее тревогой.
— Эй, ты спускаешься или как? — окликнул Джесси Френк. — С тобой все нормально? Выглядишь ты что-то не очень хорошо.
— Нет-нет, — заверила она его. — Все нормально. Я иду.
Старик посмотрел на девушку с откровенным сомнением.