– Вы хотите сказать, что у мумии из Кембриджшира такая же косичка?
– Нет. Волосы не сохранилась. Голова, впрочем, тоже… Но на веревке, которой связаны руки, имеется подобная. Вам лучше самой посмотреть.
– Обязательно посмотрю. В Британском музее у меня работает хороший друг. Надеюсь, он познакомит меня с Хромоногим Ульрихом.
Салон самолета незаметно заполнился. Стюардесса закрыла входной люк. Аэробус загудел двигателями.
– Мы, кажется, собираемся взлетать, – сообщила я, глядя в окно. – Вышлю фотографии, как только окажусь в Лондоне.
– Хорошо, Алена! Удачи.
Эрикссон повесил трубку. Я потерла онемевшее ухо.
Называется, позвонила, чтобы проверить сотовый телефон!
В голове был кавардак. Столько информации за короткий срок! Нужно спокойно в ней разобраться, разложить все по полочкам. Четырехчасовый полет как раз к этому располагает. Нужно выявить стержень истории. А уже на него нанизывать известные факты. Тогда все станет на свои места, все будет логично и последовательно.
Одно только совершенно непонятно. Послания с плиты у ног замороженного викинга. Что с ними делать, куда их приткнуть? Они настойчиво описывают события, которые происходят со мной!
Моим соседом оказался приветливый старичок из Штатов. Последнее время по известным причинам я с настороженностью отношусь к людям с другой стороны Атлантики. Но этот человек был мил, забавен, а чуть позже выяснилось, что он ко всему еще и богат.
– Здорово богаты? – не удержалась я. Вообще-то не собиралась с ним разговаривать. Но слово за слово – и мы вышли на довольно откровенные темы.
– Ну-у… – произнес он, подумав. – Запуск спутника на орбиту могу профинансировать.
– Что же вы не летите первым классом? Там, говорят, шампанское бесплатное.
– А почему вы не летите первым классом? – Он смешно сощурился, глядя на меня. Прямо как дедушка Ленин.
– Мне такой билет купили, – развела я руками. – Пообещали море денег, а на билете сэкономили.
– Мне не нравится в первом классе, – признался он. – Там поговорить не с кем. Так легко, как с вами, не поболтаешь. Люди озабочены производственными планами, бизнес-процессами. Предел их мечтаний – обанкротить конкурирующую контору. Здесь народ проще. Кто-то мечтает о новом доме. Кто-то о детях. Кто-то о «порше». Кто-то о длинноухом щенке. Один строитель небоскребов признался, что мечтает стать режиссером и снять художественный фильм о строительстве средневекового собора… Кстати, а у вас есть мечта?
– У меня?.. Почему вы интересуетесь? – сурово спросила я. – Вы собираете людские мечты, а потом продаете их за деньги?
– В некотором роде. Я владею телевизионной компанией. Выдаю «жвачку» – сериалы, развлекательные шоу. И они нравятся зрителям.
– Ишь как я угадала… Постойте! Получается, что люди рассказывают вам свои мечты, а потом вы трансформируете услышанное в сериалы и шоу, которые посылаете через телевизоры тем же самым людям? Вы продаете людям их же грезы!
– Ну, я перерабатываю материал. Трачу деньги на постановку, на зарплату телезвезд, на спецэффекты. Но в целом – да. Я продаю зрителям то, что взял у них. Круговорот в природе простейших фантазий. Вот, я признался. Теперь расскажите о вашей мечте.
– Моя мечта?.. Я мечтаю, чтобы эпиляция не была такой болезненной.
– Нет, если серьезно.
Я задумалась:
– Если говорить серьезно, то это весьма серьезный вопрос. Я хочу обрести покой. Устала от бешеного ритма жизни, хочется отдыха… Может, мне в монастырь уйти?
– Это не мечта, – чуть слышно произнес мой попутчик. – Это желание.
– Невыполнимое желание – тоже мечта? – улыбнулась я.
Он кивнул в знак согласия, показывая, что больше не будет допытываться. И, кажется, обиделся. Он понял, что шкатулка не откроется. Я не открыла ему свою мечту.
Телемагнат с глазами дедушки Ленина углубился в газету. На первой странице крупными буквами выделялся заголовок: «Берега Средиземного моря накроет полное солнечное затмение». Мне развлекаться чтением газет некогда. Есть работа. Я вытащила фотографии, но, даже перебирая их, продолжала думать о его вопросах и краснела от стыда.
На самом деле у меня есть мечта. Не желание. Иногда она так сильно охватывает меня, что чувствую в груди трепетное жжение.
Но моя мечта не сбудется в этой жизни. Так стоит ли рассказывать о ней соседу по бизнес-классу – пусть даже он милейший старикан?
Вскоре я плавно и незаметно переключилась на размышления о цели моего путешествия.
Что за Камень я разыскиваю? Зачем отправился за ним свирепый конунг Фенрир по прозвищу Волк?
Мотивы викингов в принципе понятны. У древних скандинавов натура такая. Им легче было пуститься в далекое плавание, разгромить заморский город и вернуться израненными, чем день за плугом постоять. Они без таких развлечений жить не могли. Получается, что Фенрир отправился за Камнем ради подвигов, ради славы. Но где Волк пропадал все это время? Ведь ни единой песни не дошло до нашего времени! Ни о его странствиях, ни о великих битвах. А ведь знатный конунг, свирепый! Яркий должен был оставить след. Единственный слух гласит, что он все-таки добыл заветный артефакт. Но где он отыскал Камень? И где его спрятал? Почему окончил жизнь во льдах Северного полюса?
Вытащила из сумки фотографии и плитку шоколада. Отправляя в рот черные ломтики «Фацер», стала перебирать снимки… И будто снова вернулась в холодные недра саркофага-айсберга.
Каждая фотография пробуждала пережитые в ледовой пещере ощущения, которые против моей воли отцеживала память. Вот вырезанные на ледяных стенах рельефы. Я сразу вспомнила, что, когда фотографировала их, за спиной кроме Эрикссона стоял страж с топором. Я знала, что он мертв. Но все равно волновалась – пальцы не слушались, «Кэнон» валился из рук, а в ушах еще звучал собственный крик.
В рельефах разобраться было трудно. Фигуры слишком примитивные. Викинги славились качеством стали и мастерством ковки, а вот художники из них получались неважные. Потому в некоторых запечатленных эпизодах человек ничем не отличался от дерева, а бывало и наоборот. Я пришла к выводу, что на стенах изображены какие-то сражения. Впрочем, могло ли быть иначе?
Снимок за снимком – я словно шла по айсбергу, который остался лишь на этих фотографиях, да еще в моих воспоминаниях. Фотография ледяной стены, в которую вмерзла дружина… А морды у викингов еще те – напоминают ряхи бомжей с городской свалки. Волосы – длинные и нечесаные, лица – опухшие от несоблюдения личной гигиены, хотя, возможно, и от каждодневного пьянства. Единственное отличие от бомжей заключалось в том, что у викингов фигуры атлетические, а в руках топоры.
Среди снимков попалась фотография щита, который перегораживал вход в айсберг. Помнится, исключительно ради этой штуковины Эрикссон вытащил меня из Москвы и сам полез на айсберг. Если бы не щит, не было бы заварухи с поисками Камня!..
Я стала разглядывать снимок. Несколько плотно подогнанных деревянных досок были заключены в стальную прямоугольную окантовку, образованную силуэтами бегущих волков. На поверхности – непонятные уголки, ломаные линии, отметины, похожие на следы топора.
Минут пять я пристально изучала щит, после чего пришла к выводу, что следы топора – не случайность. Рисунок явно что-то шифрует. Примечательная фотография. Нужно будет поговорить с Эрикссоном по поводу нее.
Перевернула матовый лист и столкнулась нос к носу со свирепым лицом конунга Фенрира. Взгляд остекленевших глаз был обращен не на меня, а куда-то вверх. Но все равно – при виде огромного бородатого лица и клыков, продавивших верхнюю губу, сделалось жутко. По позвоночнику пробежал щекочущий холодок. Современный залитый искусственным светом салон аэробуса вдруг исчез – словно раздвинулся, ушел за границы зрения. Я видела только эту фотографию, только неистовое лицо Фенрира…