Выбрать главу

- Университет готов заплатить любые деньги, Алена, - предупредительно заговорил швед. - Айсберг крутой со всех сторон. Без специального оснащения на него невозможно даже ступить. Аксель свалился в воду, пытаясь перебраться на ледовое подножие. Мы больше не стали рисковать и вызвали вас...

Я разглядывала айсберг, пощипывая себя за подбородок.

Можно подняться, можно... При помощи "кошек" и ледоруба можно подняться. Для организации страховки на некоторых участках придется забивать крючья. Лед мягкий, ломкий, тает на солнце. Закладки в трещинах держать не будут, а потому - только крючья. Причем специальные, ледовые.

Однако есть две вещи, которые смущают меня. Во-первых, надвигается шторм. Придется торопиться, а я спешки не люблю. Вообще, спешка в скалолазанье - прямая тропинка в могилу. Поторопился, ступил на ненадежный камень - и можешь сказать "привет!" глыбам у подножия скалы... А во-вторых, нет у меня опыта ледолазанья. Моя стихия, мой простор и вдохновение - скалы. Пологие, крутые, отвесные, отрицательные. А по льду я ползала лишь однажды, и это было так давно, что никаких навыков не сохранилось... Я даже не помню, где происходил подъем.

- Хорошо, давайте попробуем, - сказала я. - О деньгах поговорим позже, когда выполню работу. Нужна пила, чтобы изъять табличку. Нужна шлюпка и пара толковых парней.

- Пила найдется... Возьмете меня с собой?

Я посмотрела на Эрикссона сверху вниз. Ученый закрыл плешь пухлой ладошкой, защищаясь от солнца, и виновато сощурился в ответ.

- Взять куда? - удивилась я. - В шлюпку?

- Нет, на айсберг.

- Марк, вы шутите или вас укачало?

- У меня есть ботинки со стальными набойками.

Карабкаться на оплывающий айсберг одной - еще куда ни шло. Но тащить за собой пятидесятилетнего ученого, у которого из ледолазных навыков одно только горячее желание, - это даже не криворукий напарник по связке, не новичок - это балласт весом в шестьдесят килограммов.

- Даже и не думайте, - ответила я.

- Алена, вы должны взять меня с собой! Это вопрос жизни и смерти!

- Вот именно! Последнее - особо актуально! Если соскользнете, то в своих ботинках со стальными набойками пойдете на дно утюгом.

Я, конечно, утрировала. Специально пугала. Пара альпинистов, идущих вместе, соединяется веревкой, потому и называется "связкой". Один другого страхует. Конечно, буду страховать Эрикссона - куда я денусь! Если сорвется - вытащу... Но что он будет делать, если сорвусь я? Удержит ли меня? Сомневаюсь. В кошках, с железяками на поясе пойду ко дну, как Железный Дровосек. И ученого утащу за собой.

- Алена, пожалуйста, - умолял археолог. - Я заплачу!

- Дело не в деньгах.

- Я хочу сам посмотреть на табличку, понимаете? - заговорил дрожащим голосом Эрикссон, жалобно глядя на меня. У него такое простое, деревенское лицо. - Хочу пощупать руками. Хочу прикоснуться к древности в том ее виде, в каком она дошла до нашего времени! Айсберг развалится, и я больше не увижу того, что он хранит в себе! Так позвольте хотя бы прикоснуться к табличке.

Я безмолвно развела руками. Что тут сказать? Действительно, жалко шведа. Сама готова расплакаться, что теряем уникальную археологическую ценность.

- Ладно! Собирайтесь!

Два матроса гребли энергично и умело. Шлюпка рывками двигалась по воде, переваливаясь на гребнях волн. Ледяной массив, прозрачный только по краям, надвигался на нас. Он напоминал хрустальный замок, причудливо игравший бликами в лучах солнца. В некоторых местах лучи разлагались в полукруглый спектр.

Маленький Эрикссон, затянутый в ремни страховочной беседки, точно кавалерийский командир в портупею, сидел на носу шлюпки и задумчиво смотрел на айсберг. Лицо такое грустное - будто вот-вот расплачется. Я представила, как буду тянуть его наверх, а он будет плакать. Соленые слезы станут срываться со щек, лететь вдоль стены и падать в соленую же воду.

У меня, однако, не было времени предаваться грусти. Стала пристегивать кошки на ботинки. Все остальное уже на мне - вторая страховочная беседка, пояс с карабинами, зажимами и крючьями. За спиной - зачехленный фотоаппарат и ножовка. Два мотка веревки и ледоруб лежат на дне лодки, готовые к употреблению.

- У вас... это... что такое?

Я подняла голову. Один из матросов, не переставая работать веслом, с интересом смотрел на меня. Лет сорока, бывалый, с грубыми чертами лица и серебряной серьгой в ухе. Если не прицепил просто так, ради красоты значит, парень однажды обогнул мыс Горн. Есть у моряков традиция - так обозначать это достижение. Если прошел мыс дважды - серьга должна быть золотой.

- Извините, вы о чем? - спросила я.

- Там, на руке.

Он имел в виду татуировку на моем плече. Два льва, заключенные в круг, - черный и красный. Один напротив другого.

- Это древний символ, - пояснила я.

- Красиво. Где так делают?

- В Нью-Плимуте, Новая Зеландия.

Он вдруг бросил весло и задрал рубаху. Лодку развернуло, сосед по лавке недовольно посмотрел на коллегу.

На торсе моряка от пупа до ключиц красовалась, кажется, Анна Курникова, стоявшая на изумрудном газоне травяного корта. Из одежды на ней была только теннисная ракетка, закинутая на плечо.

Моряк улыбался во весь рот, в котором отсутствовало нескольких зубов.

- Ну как?

- Да... - растерянно пролепетала я. - Это в некотором роде тоже... красиво.

Сосед по лавке - старший по возрасту - ткнул "живописного" локтем и яростным взглядом указал на весло. Греби, мол! Почитатель тенниса виновато кивнул на меня, подразумевая, что дама хотела посмотреть! Но рубаху опустил и принялся грести.

"Мёльде" остался метрах в пятидесяти. Если ему пристроить сеть сбоку, получится вылитая рыбацкая шхуна. Но я смотрела не на него, а дальше. Чернота уже закрыла весь горизонт. На фоне этой черноты в небо поднялся гидросамолет. Правильно, ему надо поспешать, а то попадет в шторм. С гнусным гудением он пролетел над нашими головами и исчез за айсбергом.

Я наконец пристегнула кошки, стукнула ими друг о дружку. Порядок! А вот и айсберг.

Шлюпка ударилась бортом о ледяную стену. Матрос - тот, что постарше, всадил якорь в один из разломов. Теперь шлюпка прицеплена к айсбергу коротким швартовым. Только волны поднимают и опускают ее. Если закрыть глаза и отрешиться от плеска, можно подумать, что катаешься на лифте.