— Катюш, ты домой идёшь? Уже поздно.
— Нет, Иринка, у меня ещё историй полно. Кажется, мне нужен раб, ничего не успеваю. Аня нас в гости приглашает на дачу, ты как?
— Не знаю, честно. Дома бардак… Завтра его отец уезжает, может, Роман пить перестанет?
— Ушла бы ты от него, а? Ну всё равно ни семьи, ни чувств не осталось, Ир. Я понимаю, что семь лет вместе — это, как говорится, срок. Но сколько ты его ещё тянуть будешь? Когда о себе задумаешься? Любовника, что ли, заведи! Вон как на тебя заведующий неврологии смотрит, хорошо, что слюна не капает.
Женщины тихо хихикнули, Ирина вздохнула и тихо проговорила:
— Не поверишь, Катюнь, но он ведь моё обручальное кольцо в ломбард сдал. Я его выкупила, благо, что у директора этого ломбарда сына когда-то от сотрясения лечила. Только как мне его из своей жизни убрать? Ещё и квартира родительская… он мне как-то заявил, что делить со мной её будет. Мою же квартиру он делить со мной собирается, нормально? А я, веришь, с работы прихожу, а дома такой срач, что хочется их…
— Раз так, надо хорошего адвоката найти. Среди твоих пациентов нет никого из этих кругов?
Воронцова отрицательно качнула головой и пожала плечами.
— Значит надо у Анюты и её Игоря спросить. У гинекологов всегда крутых знакомых больше, чем у нас с тобой. А уж Игорь в прошлом боевой хирург, в горячих точках бывал, а после этого сама знаешь как народ крепко друг за дружку держится.
— Так, что за несанкционированный митинг возле моего отделения нарисовался? — раздался рядом хрипловатый голос. — И чего вам дома-то не сидится, а?
Ирина и Катя резко развернулись и с улыбками уставились на Марину Юрьевну Астахову, врача-кардиолога, даму строгую, но справедливую.
— Если домой не тянет, значит, что-то в доме менять надо, это вам я говорю! А я, чтобы вы себе знали, пока при неполном маразме. И не переубеждайте меня. Кстати, хорошая болезнь этот маразм, как склероз. Ничего не болит и каждый день новости. Пошли, «перекурим» это дело. Ириш, твой сегодняшний пацан в себя пришёл, с ним сейчас твой шеф, меня он уже «послал», так что ты тоже свободна аки птица. Или зайдёшь?
— Я на пару минут, Марина Юрьевна, а потом на «перекур».
— Давай, жду, а мы пока с Катериной кофейку забацаем. — Астахова проследила за Ириной и посмотрела на Катю: — И чё?
— Да, собственно, как всегда. Пьёт. Иришкино кольцо обручальное в ломбард сдал, представляете? Ещё и квартиру, что Ирине от родителей досталась, делить собрался в случае развода. А Ира всё жалеет его, а кто-её-то пожалеет?
Астахова прищурилась и тихо пробормотала:
— Ну что ты хочешь, деточка, если любая муха самолёт, а каждая вошь кашляет. Однако нет такого возраста или времени, когда поздно менять судьбу. Эх, жаль, сыновья мои уже женаты, я бы вас всех переженила! А ты когда о себе думать начнёшь? Понимаю, что потеря огромная, невосполнимая. Но уже два года прошло, а ты у нас девочка взрослая, самостоятельная, обеспеченная, ни от кого не зависящая, к тому же при мозгах и руках золотых. А благодаря Шанину жива и практически здорова! И при всём при этом одинокая! Ой, — отмахнулась Астахова, видя, что Катя собралась ей возразить, — только не надо мне рассказывать о твоём папаше. Тоже мне семья! Вы уже больше десяти лет ни словом, ни полусловом. Пора заканчивать этот бесславный период в твоей жизни.
— Не знаю, Марина Юрьевна. Только у меня ещё младшая сестра есть. После того, как мамы не стало, шумиха в газетах после моей аварии улеглась, отцу ничего не помешает и Даше жизнь испортить, попытаться пристроить в «надёжные» руки. Если уже этого не сделал.
Марина Юрьевна внимательно посмотрела на Катю и тихо спросила:
— Кать, а ты ничего не знаешь о Дашке?
— Не понимаю, о чём вы, — Булавина подняла голову и лихорадочно рассматривала прищурившуюся Астахову.
— Так, села, успокоилась. Помни, тебе волноваться нельзя. Я думала, что ты в курсе того, что Дашка ваша исчезла.
— Как исчезла? Когда? Почему я об этом не знаю? Я… Нет… этого не может быть… Он не мог… — Катя вдруг тяжело задышала, пытаясь одной рукой расстегнуть воротник хирургической пижамы, будто ей не хватало воздуха, а другой вцепившись в стол.
— Тихо, тихо, девочка. Успокойся, дыши глубоко. Ты должна успокоиться, иначе я тебя домой не отпущу, поняла?
— Нет, нет, Марина Юрьевна, я постараюсь, я смогу…
Она замолчала, уставившись взглядом куда-то в угол, не замечая, как внимательно рассматривает её Астахова. После исчезновения младшей дочери Булавиных Марина Юрьевна до сегодняшнего вечера надеялась, что сёстры живут вместе и Катя просто скрывает Дашу у себя. Но увидев реакцию старшей сестры на известие об исчезновении младшей, Астахова поняла, что ситуация всё больше запутывается. То, что Булавин-отец искал пропавшую дочь, Марина Юрьевна знала точно — об этом они не единожды говорили дома с мужем, что служил в мэрии вместе с отцом сбежавшей девочки. С момента её исчезновения прошло уже больше двух месяцев. Булавин с натянутой улыбкой информировал журналистов, что его младшая дочь Дарья Булавина уехала в Европу «отдохнуть и поправить здоровье» после успешно сданной сессии и окончания первого курса в одном из престижных вузов страны. Но приближённые к Булавину люди знали, что Даша внезапно исчезла перед собственной свадьбой с Косоротовым Эдуардом Иосифовичем, чиновником всё той же мэрии.