— Всем привет! — К ним приближались Даша и Виктор Платовы с дочерью Лидочкой, у которой на голове красовались два огромных банта. Даша шла медленно, поддерживая рукой живот — второй ребёнок Платовых должен был вот-вот появиться на свет. — Мы немного задержались, Витюше сейчас тяжело всё делать в одни руки, моих сил с трудом хватает, хорошо, что его мама нам здорово помогает. Катя, доброе утро. Серёжа ещё не появлялся?
— Туточки я! — Сергей Воскобойников выпрыгнул из машины, прижал к себе жену и сына, затем поздоровался с мужчинами. — Инуль, как обещал! Отпад!
— Серый, если оно опять с открытой до признаков пола спиной и разрезами до европейских ценностей, я точно тебя пристрелю. — Игорь Шанин поднял брови и вопросительно уставился на друга.
— Па! Ты слегка путаешь адреса ценностей и признаков пола, — спокойно возразила отцу Инна.
— Ох, мало я тебя порол в детстве, ох мало, — закатил глаза строгий отец, нежно обнимая любимую дочь. — А кто этот бессмертный, что подле тебя ошивался? И не говори, что я ошибся и со зрением у меня беда, я твою окружающую среду сканирую очень быстро и качественно.
Инна равнодушно пожала плечами и спокойно ответила:
— Дед Мороз это был. Говорил, будто я его всю жизнь ждала. Вот, дождалась, а тут вас нелёгкая принесла. Ладно, пап, побежала я. Может, ещё на бабулину лекцию успею. А то она мне потом выпишет люлей про запас, чтобы до конца курса не завонялись! Всем пока! — громко прокричала она, потрепав ладошкой вихры младшего брата.
Катя с улыбкой посмотрела вслед Инночке и тихо вздохнула, ведь если бы всё сложилось хорошо, её погибшему сыну было бы почти столько же лет. Сергей тут же покрепче прижал жену к себе и тихо прошептал:
— Не грусти, котёнок, а то Матвей расстроится. Он твоё настроение очень хорошо чувствует, видимо здорово ему досталось, пока не родился.
Катя улыбнулась мужу, и их шумная компания направилась к воротам школы.
Чёрную машину, что стояла чуть в стороне, Катя увидела первой, затем её заметила и Даша. Дверь автомобиля открылась, и из него вышел подтянутый мужчина под шестьдесят.
— Папа? — Даша удивлённо глянула на отца, потом перевела взгляд на мужа, за спиной которого стояла старшая сестра. — Ты пришёл поздравить внуков?
Булавин скользнул взглядом по Матвею, который держался за руку своего отца, потом совершенно безразлично посмотрел на Катю и спокойно произнёс:
— Я пришёл к своей внучке. Других внуков у меня никогда не было.
Даша нахмурилась и услышала, как фыркнула Катя.
— А я всё думала, когда же ты заговоришь об этом. Господин Булавин в своём репертуаре — именно в такой праздничный день, Даша, он решил сообщить тебе, что мы с тобой не родные сёстры. Мы с тобой сёстры по матери, Даш. Серёж, вы идите с Матюшей, я вас сейчас догоню. — Она повернулась к человеку, которого когда-то считала своим отцом. Даша растерянно рассматривала двух родных по крови, как ей казалось, людей. — Ну что ты молчишь? Говори. Ты же за этим пришёл. Плевать ты хотел на внучку, тебе надо было все точки расставить в этой истории даже после того, как Даша вернула тебе все твои деньги, да? Так можешь не стараться, я давно знаю, что ты мне никто!
— Это ты мне никто, — угрюмо перебил её Булавин.
— От перемены местоимений мы роднее не станем.
— Катюш, а ты давно это знаешь? — Младшая сестра шагнула ближе к Кате.
— Да, Даш, уже почти семь лет. Я сделала генетическую экспертизу ещё в то время, когда вы с Виктором в Италии отдыхали. Мне тогда показалось странным, что у нас с тобой группы крови не вписываются в родственные соотношения. Тогда-то я и поняла, почему меня отец не любил. Хотя он и любить никого не может, потому что не умеет. Прощайте, господин Булавин. Я очень рада, что могу попрощаться с вами навсегда. Даш, он твой отец, настоящий. Какой бы ни был, но родной.
Она в последний раз посмотрела на человека, в чьём доме она выросла, и быстро пошла к распахнутым воротам. Катя не слышала, о чём говорили Даша с отцом, но не прошло и пяти минут, как младшая сестра уже была рядом и поправляла банты Лидочке.
Потом были торжественные слова, разноцветные шарики, запущенные в голубое небо, музыка и детский смех. Детей увели в здание школы, а родители остались в опустевшем школьном дворе.