Он должен был умереть, чтобы улыбаться...
Коварство и
любовь
Бася возвращалась домой, не помня себя. За свою короткую жизнь она уже два раза видела смерть, а еще все время думала о третьей — в пропасти далекой страны.
Она так задумалась, что неосторожно переходила через улицы в самых опасных местах. Вдруг девочка услышала сердитое рычание автомобиля, который с огромным трудом затормозил в сантиметре от нее. Придя в себя, Бася бросилась бежать к тротуару, но, сумев избежать смерти, она не смогла избежать встречи с полицейским, который грозно стоял перед ней.
— У вас что, глаз нет? — спросил он у нее насмешливо, потому что два глаза смотрели на него покорно и испуганно - Надо будет заплатить злотый... У вас есть деньги?
У Баси были деньги, и она уже хотела открыть сумочку, но вдруг остановилась. Покорный страх преступницы вдруг куда-то улетучился, и вот уже нахальная дамочка, позорно нарушающая уличное движение, внимательно глянула на достойного стража общественного порядка и произнесла: :
— Добрый вечер, пан Михал! '
Синий человек широко раскрыл рот и словно бы застыл. Через дорогу в неположенном месте хитро и коварно перебежало минимум десяток легкомысленных поляков, прежде чем он вновь обрел дар речи и закричал:
— Панна Бася!
На минуту показалось, что на глазах безответственной публики, имеющей склонность попадать под машины, вооруженный страж порядка сейчас начнет целовать ручки девочке; но он, однако, вовремя остановился, и только глаза его кричали о том, что для него не может быть большей радости и что такого удовольствия он давно не получал. Этого ему не могли запретить никакие уставы.
— Как я рад.., о, как паненка выросла...— быстро говорил представитель власти.— Сейчас у меня нет времени, чтобы поговорить, но нельзя ли мне прийти к вам?
— Вы должны прийти! — сказала Бася сердечно — До свидания!
— Минуточку! — спохватился бдительный журавль.— Прошу не сердиться... Но злотый надо заплатить!..
Бася заплатила злотый с самым серьезным видом, пан Михал выпрямился и элегантно отдал честь.
— Поклонитесь...
Он не успел выговорить, какому именно счастливцу, потому что, уже овладев своим помутненным рассудком, он заметил двадцать первого недисциплинированного поляка, который, пользуясь замешательством, перебегал через дорогу, и схватил его, совершив два оленьих прыжка.
Вновь Бася увидела его на похоронах Балицкого.
Это были замечательные похороны. Гроб провожали верные, настоящие друзья. Пан Ольшовски произнес трогательное прощальное слово. Шот рыдал, втянув голову в плечи. Пани Таньска смотрела в гроб твердым взглядом, но ее ускоренное дыхание говорило о том, что в ее сердце бушует буря. Кто-то бросил вюткрытую могилу небольшой венок. Затем пани Таньска взяла из рук заплаканной кухарки большой сверток и, нагнувшись над могилой, положила его у изножья гроба. Никто не смел спросить, чем же одарила она старого актера в дорогу на небеса? Одна Бася знала, что это те блестящие, сверкающие ботинки... В новых ботинках гордый пан Антони предстанет перед Божьим троном и ослепит все небо. Умершие актеры посмотрят на него с завистливым удивлением и скажут: «Ну, ты, брат, и принарядился!» А больше всех удивится знаменитый артист, пан Трапшо, который свои директорские ботинки зашивал белой ниткой и потом красил ее ваксой, потому что великая слава редко ходит по свету в целых ботинках.
Пани Таньска, узнав о последней улыбке кровавого Ирода, коротко сказала:
— Я всегда знала, что он был обманщиком. Физиономия у него была кладбищенская, а внутри он смеялся.
Однако она горячо помолилась, чтобы Бог простил ему это мрачное жульничество, потом пригласила Шота.
— Приходите на обед каждое воскресенье! — приказала она сурово — Приходите, потому что мне больше не с кем ссориться.
— Но я — спокойный человек, уважаемая пани!
— Это ничего. При мне вы превратитесь в скандалиста. У меня по крайней мере будет какое-то занятие, потому что я слишком долго живу, и мне ужасно скучно. А у меня еще есть четыре зуба! . " -
Этими четырьмя зубами она старалась разгрызть твердый орешек: что происходит с Басей. Девочка похудела и потеряла всю свою живость, которая всегда была источником веселой суматохи в доме Ольшовских. Пан Ольшовски был обеспокоен. Бася, два раза побывав у профессора Сомера, начала посылать какие-то таинственные письма, и какие-то письма стали приходить ей. Самое странное заключалось в том, что Бася переписывалась с Парижем, потому что ответы приходили именно оттуда. '