Весь класс с волнением следил за ходом поединка. На Басю же смотрели с ревнивым удивлением.
— Какая ты счастливая! — говорили ей.
— Зеленоглазка уже вся зеленая от зависти!..
— Но все это бессмысленно,— отвечала Бася без особой убежденности.
Однако ее охватило беспокойство, когда на третий день по школе стали ходить бюллетени.
— Зыгмунт чуть не упал...
— Юлек бледный, как смерть...
Зеленоглазая Ванда снисходительно улыбалась и пожимала плечами.
На четвертый день Эва Шчепаньска принесла в школу ужасную весть:
— Вы знаете? Зыгмунт при смерти!
— Боже! — воскликнула Бася — Что делать, скажите мне, что делать?
— А что ты можешь сделать? Это дело чести. Не вмешивайся!
Бася побежала к пани Таньской и рассказала ей обо всем.
Пани Таньска глубоко задумалась и произнесла:
— Лучше всего, если бы оба померли, потому что двумя идиотами на белом свете стало бы меньше.
— Как вы, бабушка, можете так говорить?
— Могу, потому что сама знаю такой случай. Когда я была молодая, в меня влюбился один брюнет, на которого я не хотела смотреть, потому что не терплю брюнетов. Тогда он поклялся, что будет стоять на одной ноге под моим окном, пока я не сжалюсь над ним. И стоял пять дней и пять ночей! Один день на левой ноге, другой — на правой.
— И что, и что?
— И ничего. Когда я уже хотела выйти за него замуж, этот дурак встал на обе ноги и женился на моей подруге, которая плакала от его самопожертвования.
Утром у мальчиков был скандал, потому что поэт в самом деле упал в обморок в школе и его отвезли домой. Ни на какие вопросы он, однако, не отвечал и, стиснув зубы, отказывался от еды.
— Я пойду к его родителям и все расскажу! — заявила Бася.
— Может, это лучше всего,— согласились перепуганные девочки — Но подожди до завтра... Он сдастся.
Зеленоглазка легкомысленно заметила:
— Или поумнеет.
— Сдался! Зыгмунт сдался! — кричали все на следующий день.
Но это была не капитуляция, это было нечистое дело. Лежащий на ложе голодовки поэт получил с нарочным загадочное письмо. Он прочитал его затуманенным взглядом, потом зарычал: «Есть! Есть!» Но он не встал перед трибуналом и не подвергся торжественной церемонии. Он просто набросился на еду — жадно, как тигр.
— Фу! — сказал Басин класс.
— Он наверняка скажет, что еда вкуснее...— заметила прекрасная Зеленоглазка.
— Ванда что-то знает...— пошел по школе шепот.
Зеленоглазка вынула из сумки лист бумаги и небрежно сказала:
— Он написал мне стихотворение...
Одна из подруг жадно схватила стихотворение и прочитала его удивленному обществу. Бася слушала со сжавшимся сердцем. Она знает это стихотворение... Оно было написано для нее. Подлый поэт, как сердце, вырвал из него ее имя и на это место втиснул Зеленоглазку. Ах, так? На минуту ей захотелось расплакаться, но стоит ли плакать? Почему же он так поступил?
Может, от голода у него помутилось в голове? — подумала она.
Весь класс удивлялся триумфальной улыбке Зеленоглазки; шептались, что она должна быть замешана в этом «коварстве и любви». Наконец все выяснилось! С незапамятных времен еще не случалось, чтобы что-то могло остаться тайной в школе. Верные подруги Баси провели следствие, долгое и терпеливое. Сестра Зыгмунта, лупоглазая девчонка из четвертого класса, выдала тайну за двенадцать шоколадок. Множество сердец содрогнулось от возмущения, когда стало известно, что Зеленоглазка написала письмо несчастному поэту и передала ему через его лупоглазую сестру. В этом письме она жестоко высмеяла его безумную любовь к Басе и вместе с отравленными цветами слов послала ему собственное — видимо, зеленое — сердце. Она не старалась завоевать его, а сделала так, чтобы досадить Басе. Ах! У некоторых девочек на глазах были слезы. Священная женская солидарность попрана. Осквернена дружба. Растоптано сердце. Зеленоглазка, однако, не обращала внимания ни на что. Она даже осмелилась заявить при трех перепуганных девочках: