Что касается людей, здесь присутствовала исключительно одна группа: по узким улицам сплошь сновали китайцы в черных шляпах или круглых шапочках, свободных блузах и мешковатых штанах.
Причем отсутствовали не только белые. Женщин и детей тоже почти не наблюдалось. Когда на улице попадалась китаянка, большинство соплеменников откровенно пялились на нее, особенно если она была молодой, симпатичной и закутанной в яркие шелка.
Мы с Густавом тоже притягивали взгляды, поскольку я решил забраться в Чайна-таун как можно глубже, а местных жителей вряд ли часто посещали ковбои в стетсоновских шляпах вроде моего брата. Когда мы проходили мимо, все головы поворачивались в нашу сторону, а лавочники задерживались в дверях, чтобы поглазеть на нас. Несколько раз я пытался кивать в знак приветствия, но ответа не получал. И только когда я наконец нашел достаточно подозрительное место, где мы могли бы попрактиковаться в дедукции, угрюмого вида зеленщик толкнул свою тележку с капустой и ринулся прочь, пробормотав что‑то вроде «фиг вам». Это могло значить что угодно, но только не «чувствуйте себя как дома».
– Ну вот мы и пришли, – сказал я, широко разводя руки. – Выбирай человека, Шерлок, и вперед.
Старый указал на удаляющегося торговца капустой.
– Несложно определить, чем он зарабатывает себе на жизнь.
– Уверен, старина Холмс сумел бы определить его возраст, вес, рост, вероисповедание, размер шляпы, любимый цвет, а также когда он в последний раз стриг ногти на ногах. А ты что видишь? Он женат? Есть дети? Курит сигары? Играет в азартные игры? Ковыряет в носу, лежа в постели? Что ел на завтрак? Кто гладит ему нижнее белье? Да и глаженое ли у него белье? Черт возьми, а он вообще носит нижнее белье? Скажи что‑нибудь. Хоть что‑то.
– Эй, не так быстро! – огрызнулся Густав. – Я еще не выбрал этого малого. У меня ведь есть минута, чтобы найти цель, разве не так?
«Теперь уже тридцать секунд», – хотел сказать я.
Но прикусил язык. Я уже чувствовал себя немного виноватым за то, что задрал ставки до самых небес. Да, я намеревался сбить брата с толку. Разве ему под силу ухватить хоть вершки, хоть корешки (а также всё, что между ними) увиденного в Чайна-тауне? Но мне вовсе не хотелось выставлять Густава дураком. Я надеялся лишь слегка пришпорить его – и направить на поиски Дианы Корвус.
– Возьми две минуты, – предложил я.
– Чертовски щедро с твоей стороны, брат.
Старый отошел на несколько шагов и медленно окинул взглядом квартал.
Улица была вымощена булыжником, как и остальные в городе, но тротуары состояли из простых досок, причем подгнивших. Впрочем, гнили далеко не только доски: все вокруг покрывал слой мусора и грязи.
Заведения в этом районе выглядели далеко не такими кричаще-экзотическими, как лотки с фруктами, мясные лавки, рестораны и канцелярские магазинчики на Дюпон-стрит и других главных улицах Чайна-тауна. Здешние были обшарпанными и темными, а основными товарами, похоже, служили тени и пыль.
Большинство мужчин тоже казались помятыми и серыми, не говоря уже об их абсолютной непроницаемости. Улыбка, нахмуренные брови или поднятый средний палец – это я пойму. Но нас встречали только долгие, ничего не выражающие взгляды, не дружелюбные, но и не враждебные.
Я смог хоть как‑то выделить из всей этой компании разве что торговца капустой: в отвращении нет ничего особенно загадочного. Однако зеленщик уже скрылся, завернув со своей тележкой за ближайший угол.
Самый многообещающий объект для дедукции исчез, и Старый тоже это понял.
Я видел растущую досаду брата в его сжатых кулаках, напряженных плечах и в том, как он судорожно метался взглядом от одной двери к другой в поисках человека, доступного для изучения. Доступного для понимания.
– Вот зараза, – выдохнул братец.
Время уходило, от двух минут оставались лишь секунды.
Но тут он выпрямился в полный рост и повторил:
– Вот зараза!
Однако на этот раз фраза прозвучала по-другому. Не просто громче, а веселее. Почти радостно.
– Вон тот малый. Там.
Старый указал на человека на противоположной стороне улицы, только что вышедшего из убогой лавчонки. Крошечного роста, но только это я и успел заметить, поскольку он отвернулся и поспешил прочь, не дав мне разглядеть лицо. Однако человечек явно был одет в американском стиле, в темный костюм и гетры, и не носил косу.