— Спал, — отвечает Стейси.
— Спал!?
— Да. На красном диване голый, как младенец. Понятия не имею, кто и куда забрал твои штаны, и что там вообще происходило, пока меня не позвали секюрити клуба, предложив убрать моего приятеля, если я не хочу, чтобы они выкинули тебя голого на улицу.
— Прости, детка, — со стоном выдыхаю я. — Чистый лист. Вообще ничего не помню.
— Ты можешь хотя бы иногда быть серьёзным? Ты преподаватель Колумбийского университета, писатель, мать твою. Если тебе насрать на твою репутацию, то мне нет.
— Стоп. Мы пили вместе, — вместе напоминаю я, пытаясь защищаться.
— Но разными тарами, Алекс. Я предупреждаю в последний раз. Или ты берешься за ум, или я от тебя ухожу.
— Черт, нет. Я погибну без тебя. Ты не можешь меня бросить… — жалобным голосом тяну я. — Стейси, я завяжу.
— Я сто раз это слышала. Утром мне звонил Стив Клейтон, режиссер. Он спрашивал, не хочешь ли ты подумать над продолжением «Last Victim».
— А какое там может быть продолжение? — с нотками раздражения спрашиваю я.
— Не тупи, Алекс, — фыркает Стейси. — Канал Showtime готов снять сериал по мотивам романа.
— Мы уже это проходили, — скептически отвечаю я. — Четыре года назад сняли три серии, и сериал заглох.
— Черт, ты мня слышишь? Это Showtime, малыш, который снял Борджиа, «Декстер» и «Блудливая Калифорния». От тебя требуется только сотрудничество со сценаристами.
— Я оставил эту историю, Стейси, и не хочу к ней возвращаться.
— Никто и не просит. Им нужен костяк сюжета, главные герои, а события они напишут сами.
— Нет, — резко отвечаю я.
— Ты идиот? — практически кричит на меня Риз.
— Стейси, или я пишу сценарий, или сериала не будет.
— Но ты не способен сейчас писать! — безжалостно бросает она мне.
— Откуда тебе знать, мать твою? — свирепею я.
— Ты не можешь вспомнить, где потерял свои брюки, Алекс, и кого трахал вчера. О чем ты способен написать?
Внезапная догадка заставляет меня рассмеяться.
— Ах, ты сучка. Ты специально меня провоцируешь. Знаешь, на что надавить, да?
— Я твой агент уже много лет, Алекс, — произносит Риз, и по интонации я ощущаю, как она улыбается. — Это шанс для тебя. Не просри его, прошу.
— Мне нужно подумать, — почти сдаюсь я.
— Они дали тебе время до Рождества. После праздников мы должны дать ответ. Поговори с Анной. Она плохого не посоветует.
— А причем тут она, Стейси? — чувствую, как угасшее раздражение возвращается снова.
— Мне не нравится то, что с тобой происходит с тех пор, как вы расстались.
— Сейчас не время и не место обсуждать это, Стейс. И несколько лицемерно звучать твои слова с учетом того, что ты спала со мной еще до того, как Анна забрала детей и уехала.
— Таких, как я у тебя были десятки, Алекс. Вряд ли дело во мне. Обещай подумать.
— Созвонимся позже, я должен вернуться к своей спасенной … — поворачивая голову, я смотрю за столик, за которым пару минут назад сидела Руслана, но ее там нет. Может, вышла в дамскую комнату?
— Эй, Алекс?
— Извини. Потом поговорим.
Отключаю вызов и убираю телефон в карман, бегло оглядывая помещение кофейни. Возвращаюсь за столик, но не сажусь, понимая, что меня впервые в жизни жестко кинули. Вряд ли она пошла попудрить носик, забрав с собой верхнюю одежду. Мысленно выругавшись, надеваю пальто и выхожу на улицу.
Дерьмовое утро возвращается.
Только встретил интересную забавную девушку, владеющую русским языком и обожающей порно-триллеры. Конечно, она выразилась иначе, но все равно ей удалось меня впечатлить. Диссонанс внешности и содержимого. Смазливое невинное личико, стройная фигурка и ого-го какие черти внутри. Банальная уловка, на которую западают все мужчины без исключения. А я почему должен оставаться в стороне? Слишком молоденькая, но это скорее достоинство, чем недостаток. Абсолютно мой типаж внешности, и вроде неглупая. Читающая, что немаловажно, и самое занимательное — пишущая. Как она там сказала?
«…отношение хищника и его жертвы во всей красе.»
Вообще-то моя любимая тема. В жизни я совершенно не романтик и давно не верю в безумную страсть с первого взгляда. Нет, ей есть место в двадцать, когда зашкаливают гормоны, и хочется трахнуть все, что вызывает приток крови к определённым частям тела. Хмм. В принципе и сейчас периодически находит помрачнение, но это совсем другие эмоции и потребности. Возможно, я заполняю пустоту внутри себя, но выходит хреново. Всегда наступает дерьмовое утро, и осознаю, что стремительно старею, проживая свои дни впустую, тратя себя на таких же пустых одноразовых женщин. Моя жена не была пустой. Но, возможно, я никогда не был достаточно цельным для нее. Мои приятели и Стейси не знают, как долго я пытался вернуть ее обратно.
Иногда женщина уходит, чтобы вразумить мужчину, чтобы разозлить его, заставить действовать, обратить на себя внимания. А иногда она просто уходит.
Потому что ты кретин.
И сегодня, когда я закрыл Руслану собой, мне показалось, что внутри что-то щелкнуло, перемкнуло. Все объяснимо — выброс адреналина, внезапная опасная ситуация, стресс и прочее. Но и позже, когда мы разговаривали в кофейне, это ощущение сохранилось. Я смотрел на нее и понимал, что мне интересно ее слушать. Мне нравится на нее смотреть. Я думаю, мы оба ощутили подобие притяжения. Ее взгляд был более чем заинтересованным и красноречивым. Конечно, очень молода, но если ей больше восемнадцати, то я ничего не нарушаю.
Конечно же не нарушаешь, Алекс. Ведь она свалила от тебя, пока ты трепался со Стейси. Жаль, конечно. Уверен, нам было бы о чем поговорить. В последнее время мне редко удается познакомиться с людьми, которые меня хмм… вдохновляют на вторую встречу. Возможно, дело во мне и моих внутренних тараканах или завышенной планке, по которой я меряю окружающих. Хотя Диксон и Макс, два моих безнадежно женатых приятеля, с которыми я общаюсь с момента переезда в Нью-Йорк, те еще придурки, но я нахожу их общество приемлемым и местами забавным. Может, потому что привык к их пошлым разговорам о полчищах любовниц, которых не существуют в природе, или мне просто импонирует, что им нет дела до того, что я вроде как медийная личность. Они вряд ли помнят, как называется мой роман, по которому сняли фильм. И самое смешное, что они его даже не смотрели. И не прочли ни одной моей книги. Не удивлюсь, если Диксон и Макс вообще не умеют читать.
Стейс напомнила мне про Рождество, и только сейчас я заметил, как преобразился Манхеттен. Повсюду праздничные красно-белые украшения, гирлянды, изображения Санты и его оленей, и прочая рождественская атрибутика. Мне кажется, я целую вечность не смотрел по сторонам, двигаясь каждый день в безумном ритме Манхеттена, а по вечерам напиваясь до отключки. Засмотревшись на гуляющего в костюме Санты пьяного аниматора, я получаю толчок в спину, а потом еще один. В бегущей толпе очень сложно на самом деле смотреть по сторонам.
Я переехал в Нью-Йорк пять лет назад сразу после заключения контракта с Warner Bros. И первые два года мне здесь действительно нравилось. Я был ослеплён большим городом, внезапно обрушившейся славой и заоблачными гонорарами. Интервью, передачи с моим участием, пресс конференции, творческие встречи. Меня стали узнавать на улицах. Все хотели пообщаться с известным автором. Мужчины жали руку и предлагали пропустить стаканчик. Женщинам непременно хотелось проверить, так ли сексуален сам автор, как герои его романов. Я так увлекся, играя роль крутого писателя, что забыл о том, ради чего я вообще жил раньше. Когда ты внезапно прыгаешь слишком высоко, то искажается вкус маленьких побед, простых радостей жизни. Все теряет смысл, прелесть и новизну.
Я не разочаровался в людях. Лишило вдохновения меня совсем другое. Я разочаровался в себе. Многие критики считают, что писателю важно то, что они скажут, что их похвала или ругань заставляет нас менять что-то в себе, работать над ошибками или оттачивать достоинства. Это далеко не так, у меня все иначе. Я главный критик всего, что я делаю. И этот критик внутри меня в обнимку с утренним лентяем говорят: Вынь голову из одного места, Алекс, и начинай что-то в этой жизни менять.