– Далее, если бросишь ты этот молот, не случится такого, чтобы он промахнулся.
Тор заинтересовался еще больше. Он уже потерял уйму прекрасного оружия, кидая им в то, что его раздражало (и промахиваясь). И, увы, слишком часто оружие, однажды как следует кинутое, исчезало вдали, и никто его больше никогда не видел.
– …и неважно, как сильно или как далеко ты его бросишь, он всегда возвратится тебе прямо в руку.
Теперь Тор уже улыбался от уха до уха. А бог грома нечасто улыбается, можете мне поверить.
– К тому же ты можешь менять размер молота. По твоему желанию он вырастет или ужмется так, что ты его сможешь спрятать за пазуху.
Тор в восторге захлопал в ладоши, да так, что гром прокатился по всему Асгарду.
– И все же, как ты верно заметил, – с печалью в голосе продолжал Брокк, – рукоятка молота и правда чересчур коротка. В этом я виноват. Я не сумел качать мехи равномерно, пока мой брат, Эйтри, его ковал.
– Невелика беда – короткая рукоятка, – возразил ему Тор. – Что с того, как он выглядит? Главное – этот молот сумеет защитить нас от инеистых великанов. Это самый лучший подарок, какой я в жизни видел.
– Он будет защищать Асгард. И всех нас вместе с ним, – одобрительно промолвил Один.
– Будь я великаном и случись у Тора в руке этот молот, я бы его очень испугался, – заметил Фрейр.
– Да-да, молот очень хорош. Но как же волосы, Тор? Прекрасные золотые волосы Сив! – воскликнул Локи с некоторым отчаянием в голосе.
– Чего? А, да. Волосы. Да, у моей жены очень хорошие волосы, – отозвался Тор слегка рассеянно. – А теперь, Брокк, покажи мне скорее, как сделать молот больше и меньше!
– Молот Тора даже лучше, чем мое чудесное копье и мое изумительное обручье, – кивнул Один.
– Молот чудеснее, чем мой корабль и мой вепрь, – признал Фрейр. – С ним богам Асгарда будет нечего бояться.
И боги принялись хлопать Брокка по спине, приговаривая, что он и Эйтри смастерили самый лучший подарок на свете.
– Приятно слышать, – скромно ответил Брокк и повернулся к Локи. – Итак, сын Лаувейи… Я намерен отрезать тебе голову и забрать ее с собой. Эйтри будет в восторге. Сделаем из нее что-нибудь полезное.
– Я… пожалуй, выкуплю свою голову, – сказал Локи. – У меня тоже есть сокровища, и я отдам их тебе.
– У нас с Эйтри уже есть все сокровища, какие нам нужны, – возразил Брокк. – Мы их сами делаем. Нет, Локи. Я хочу твою голову.
Локи подумал минутку.
– Ладно, можешь ее взять. Если, конечно, поймаешь меня.
И он подпрыгнул высоко в воздух и унесся прочь над головами всего честного собрания. Раз – и нету его.
Брокк перевел взгляд на Тора.
– Ты можешь его поймать?
Тот пожал плечами.
– Вообще-то мне не стоило бы… Но уж очень хочется испытать молот в деле.
Через мгновение он вернулся, крепко держа Локи. Тот свирепо зыркал на него, но поделать ничего не мог.
Карлик Брокк между тем вытащил нож.
– Иди-ка сюда, Локи, – сказал он приветливо. – Сейчас я отрежу тебе голову.
– О чем разговор, – согласился Локи. – Бери себе и отрезай. Но – и тут я призываю в свидетели могучего Одина – если отрежешь хоть кусочек шеи, ты тем самым нарушить букву нашего соглашения, согласно которому ты получаешь мою голову и только ее.
Один на это величаво кивнул.
– Локи прав, – сказал он. – Трогать шею ты права не имеешь.
Брокк пришел в ярость.
– Но невозможно же отрезать ему голову и не резать при этом шею! – возопил он.
Локи выглядел страшно довольным.
– Вот видишь, – сказал он, – если бы люди как следует думали, что говорят, они бы никогда не рискнули подначивать Локи, самого мудрого, самого умного, хитрого, смышленого, симпатичного…
Брокк что-то прошептал на ухо Одину.
– Да, – согласился тот, – это будет честно.
Брокк вытащил полоску кожи, наложил ее Локи на рот и попробовал проткнуть острием ножа, но тщетно.
– Не работает, – пожаловался он. – Мой нож тебя не режет.
– Возможно, я принял специальные меры против ножей, – скромно сказал Локи. – На тот случай, если вся затея с «голову-но-не-шею» провалится. Боюсь, ни один нож на свете не станет меня резать.
Брокк хмыкнул и вытащил вместо ножа шило, каким пользуются в кожевенном деле. Им он пробил дыры в кожаной ленте и у Локи в губах, а потом прочной ниткой сшил их вместе.
Брокк отступил и полюбовался на дело своих рук: теперь рот Локи был крепко зашит, так что он даже пожаловаться не мог, – и, поверьте, боль от невозможности трепать языком была для него еще мучительнее, чем боль от пришитых к кожаной ленте губ.