Слава, закурив сигарету, молвил:
- Землянички поискать, что ли? - И медленно побрел в глубь орешника, огибая стоявшие на поляне автомобили.
Все встали. Манюня взяла безразличного Александра Антоновича под руку и повела его по тропинке вправо - тропинка эта, как и остальные, выводила к реке, но чуть дальше, метров за сто.
Виль рядом с Ниной и Володя в обнимку с Танюшей пошли прямо.
Они спустились- на узкий песчаный пляж. Володя поболтал ногой в воде и закричал:
- 0-го-го-го-го!
- Ты что, дурной? - возмутилась Танюша,
- А ты сама попробуй.
Она окунула в воду руку.
- Правда, как лед.
Они не удивились, что вода холодная, хотя жара стояла, пожалуй, градусов под тридцать. Все в городе знали, что Маленькая река рождается из ключей и вода в ней всегда намного холоднее, чем в Большой. Весна этим годом выдалась поздняя, и понятно, что Маленькая еще не успела прогреться. Четверо вернулись к скатерти-самобранке и продолжили застолье. Никто не заметил, сколько прошло времени - может, минут двадцать, - но вдруг с той стороны, куда удалились Александр Антонович и Манюня, донесся громкий вскрик. Они прислушались, но всё было тихо.
А еще минуты через две на тропинке появилась Манюня. Она была растеряна и дышала тяжело.
- Скорей, там Саша... - охрипшим голосом сказала она, подходя. - Ему плохо.
Вскочивший Виль потряс ее за плечи.
- Что с ним?
- Не знаю. Упал и не дышит, - ответила Манюня.
- Где он?
- Там, на пляже, у воды! - Ноги у Манюни неожиданно подкосились, и она мягко шлепнулась на траву.
- Черт, нажрется всегда как свинья, - в сердцах сказал Виль и с раздражением обернулся к Нине и Танюше: - Да помогите же вы ей!
Нина виновато развела руками:
- А что мы должны делать?
Но Танюша оказалась находчивее. Взяв из-под куста бутылку "Боржоми" и умело открыв ее, она прямо из горлышка облила лицо Манюни. Та села. на траве и долго терла глаза, тихо постанывая.
- Идти можешь? - спросил у нее Володя.
- Могу-у-у, - простонала Манюня.
- А где Славка? - не обращаясь ни к кому в отдельности, спросил Виль.
И, словно услышав его вопрос, на поляне, где стояли автомобили, появился Слава. Последние метры он преодолел бегом.
- Что случилось? - Он сразу оценил ситуацию. - Где этот. старый алкоголик?
- Она говорит, - Виль кивнул на Манюню, - на пляже.
- А ну вставай, - приказал Слава.
Он взял ее под одну руку, Виль под другую, и вся компания поспешила к реке. Манюня привела их на пляж, на то место, где Маленькая делала крутой изгиб. На песке были отпечатки босых ног - их, впрочем, сразу затоптали так, что похоже стало, будто пляж перекопали лопатой. Но Александра Антоновича на этом пляже не оказалось.
- Ты уверена, что здесь? - спросил Слава.
Манюня покааала пальцем в угол, где в пляж упиралась отвесная глиняная стена обрыва.
- Он тут лежал.
Долго они молчали, шестеро в купальных одеяниях, молчали, не глядя друг на друга, и за время этого молчания совершенно протрезвели.
Наконец Слава спросил у Манюни:
- Он плавать умеет?
- Откуда я знаю?! - визжащим голосом ответила она.
- Может, в лесу гуляет? - предположил Виль. - А может, она путает, может, он в другом месте лежит?
Они обшарили все пляжи, потом ходили по лесу и громко звали Александра Антоновича. Но он не откликался.
На этом кончилась сладкая сказка для взрослых. Начиналась горькая строгая проза.
Вернувшись к машинам, все быстро оделись. Виль, заткнув пробкой недопитую черную бутылку, отдал ее Нине. Из остальных бутылок вылил остатки на траву, побросал пустую посуду на скатерть, завязал скатерть углами крест-накрест со всем, что на ней было, и положил разноцветно промокший узел в багажник своего "Жигуленка", сказав Нине мимоходом: "Выбросим по пути".
Потом Слава велел женщинам садиться в машины, а Виля и Володю отозвал в сторону и спросил:
- Что будем делать?
- Надо заявлять в милицию, - сказал Виль.
- Это ясно. Кто будет заявлять?
-По-моему, женщин нечего мешать, - сказал Володя. - Пойдем втроем.
Слава сказал:
- Мне не с руки. Я же нездешний. Начнутся вопросы...
- Брось трепаться! - неожиданно взорвался Виль, и Слава сразу утерял вид законодателя.
- В чем я треплюсь?
- Тебя у нас каждая собака знает. Ты этому Перфильеву лучший друг... Ты его и сюда сам привез... Чего ж юлишь?
Слава посмотрел на Виля в упор.
- Ладно. Тогда едем все.
Теперь настала очередь юлить Вилю.
- Не могу же я Нинку в милицию тащить...
- Верно, - поддержал его Володя.
- Что же предлагаете? - спросил Слава. - Как объясним? Мол, вчетвером мальчишник устроили? Кто поверит?
- Зачем? - возразил Виль. - Есть Манюня. А у нее никого, одна бабка.
- Значит, всё на одну Манюню валим?
- Она с ним была. И она же его последняя видела. Это важно, - со значением уточнил Виль.
Слава немного подумал, опустив голову.
- Ну что ж, пусть будет так.
Виль сел за баранку в синий автомобиль, Володя - в гороховый, Слава - в белый, на котором был московский номер. В таком порядке они и тронулись.
Слава посмотрел на притихшую Манюню-Машу, сидевшую рядом.
- Проверь, есть там деньги? Все равно пропадут.
Он имел в виду одежду Александра Антоновича - синий пиджак и серые брюки, лежавшие под рубахой на заднем сиденье. Манюня перегнулась, взяла пиджак.
В левом внутреннем кармане она нашла служебное удостоверение, расческу в чехольчике из тисненой кожи и блокнот в переплете из зеленого сафьяна. В блокноте между страницами лежала пачка новеньких пятидесятирублевок. Слава взял блокнот.
- Про это молчок.
Манюня прокричала ему в ухо:
- Сволочь!
Слава выдернул из блокнота деньги, правой рукой, держа левую на руле, открыл сумочку Манюни, сунул в нее пачку, защелкнул и, не глядя на Манюню, ударил ее костяшками кисти по губам, ударил больно, не шутя. Машина вильнула на узкой и ухабистой лесной дороге, послышался какой-то хрустальный хруст, и Слава резко затормозил. Выйдя и осмотрев капот и радиатор, он чертыхнулся: его угораздило въехать левой фарой в сук, торчавший из ствола высокой ели. Фара вдребезги, лампа тоже. Но в целом пустяки. Этот сук мог бы торчать и на уровне ветрового стекла...
Слава сел за руль, сунул в карман лежавший на сиденье блокнот, и они поехали дальше. Перед выездом на шоссе он сказал задумчиво и как будто с догадкой, только что пришедшей на ум:
- Слушай, милая, а ты его не купнула?
Манюня плакала и потому не сразу поняла вопрос, а когда поняла, судорожно всхлипнула и попыталась открыть дверцу, но Слава сжал ее руку, дернул на себя так, что Манюня оказалась к дверце спиной.
- Ты и правда дура. Шуток не понимаешь.
- Останови, я выйду, - уже совсем трезвым голосом устало попросила она.
- Нет, милая, едем в милицию. Ты его последняя видела. Ты.
Манюня не уловила в его словах ничего особенного и, кажется, успокоилась, но через минуту снова заплакала, уткнув лицо в ладони.
Глава II
СОМНЕНИЯ ИНСПЕКТОРА СИНЕЛЬНИКОВА
Когда старший инспектор угрозыска Малинин, возглавлявший дежурившую в те сутки оперативную группу, выслушал кратко изложенную дежурным по городу суть происшедшего на берегу реки Маленькой, он автоматически прикинул, что хорошо бы тут же, по свежим следам, подключить к делу Лешу Синельникова. Они были не то чтобы закадычными друзьями, но относились друг к другу с симпатией. Синельников работал инспектором в отделе розыска, и ему, как пошучивал Малинин, везло на утопленников: почти все заслуживавшие внимания случаи в последние года два-три поручались именно Леше.
Переняв заявителей - троих разномастных мужчин и не совсем трезвую девицу - с рук на руки от дежурного по городу, Малинин пригласил их в комнату опергруппы и позвонил Синельникову. Хотя шел уже восьмой час вечера, тот оказался на работе.