========== Часть 1 ==========
Комментарий к Часть 1
Имена персонажей даны в тексте на квенья:
Куруфинвэ Атаринкэ - Куруфин
Куруфинвэ Фэанаро - Феанор
Нельяфинвэ Майтимо - Маэдрос
Канафинвэ Макалаурэ - Маглор
Туркафинвэ Тьелкормо - Келегорм
Морифинвэ Карнистир - Карантир
Питьяфинвэ Амбарто - Амрод
Телуфинвэ Амбарусса - Амрас
Возлюбленная Куруфина у Толкина осталась не названной. Имя Тэльмиэль ей дано автором фанфика.
И автор был бы очень благодарен, если бы вы высказали мнение о фанфике.
Давно уже не видела она Смешение Света вблизи.
Тэльмиэль отложила перо и от души потянулась, разминая затекшие мышцы. Эскиз будущего карниза, над которым она работала, был почти готов. Увидев на пальце небольшое чернильное пятно, она возмущенно потерла его, однако заметного результата не добилась. Махнув рукой, Тэльмиэль встала и принялась складывать пергаменты. Пока дело продвигалось хорошо, и можно было позволить себе немного отдохнуть.
Давно уже ей не удавалось посвятить время праздному ничегонеделанию. Просто погулять, поболтать с сестрой или с подругами. Много лет назад, когда она была еще совсем ребенком, семья покинула Тирион. Отец ее, искусный каменщик и талантливый архитектор, путешествовал по Эльдамару, помогая строить дома, беседки, фонтаны. И конечно, он взял жену и детей с собой. Однако вскоре повзрослевший сын и старшие дочери вернулись в родной город, Тэльмиэль же по-прежнему оставалась при родителях. Она по мере сил помогала отцу, с удовольствием расписывала колонны, украшала наличники резьбой и все слушала и слушала тех, кто находился рядом.
Наверно, это был ее главный талант — слышать то, что говорят другие. Все рассказанные в ее присутствии истории, все оброненные мимоходом слова, взгляды она бережно хранила в глубине фэа, мысленно перебирая в часы досуга, словно каменья из драгоценного ожерелья. Иногда из этих сокровищ начинало прорастать нечто новое, волшебное, но увы, ей совершенно некогда было заниматься подобными вещами. До сих пор.
Тэльмиэль оглянулась. Еще совсем недавно пустая комната украсилась стараниями их новых соседей столом, стульями, уютным мягким диванчиком и миниатюрными статуэтками. Из окна был виден круглый цветник и небольшая лужайка.
Она любила ощущение травы под босыми ногами, потрескивание костра, россыпь звезд на бархатном, почти черном небе и слабое, подобное далеким кострам, свечение Древ у самого горизонта. Любила тихое ржание лошадей. Любила мечтать, положив подбородок на колени и глядя в костер или на далекие, такие холодные и пронзительно яркие звезды. Однако всему приходит конец. В один прекрасный день тоска по дому заставила отправиться в обратный путь и их. Они собрали нехитрые пожитки и отправились в Тирион. Тэльмиэль ехала, время от времени осаживая нетерпеливо гарцующую лошадку, и, затаив дыхание, прислушивалась к восторженному биению собственного сердца.
Тирион! Как чарующе, как волшебно звучало для нее это слово. В памяти всплывали ажурные, словно висящие в воздухе мосты, сверкающие в свете Древ величественные башни, припорошенные алмазной пылью мостовые и, конечно же, дворец короля Финвэ. Она родилась уже в те года, когда строительство города было завершено, но отец ее, один из пробудившихся, принимал в его создании непосредственное и самое живое участие, и он передал любовь к своему творению детям.
И вот теперь они возвращались! Сердце Тэльмиэль трепыхалось пойманной птичкой где-то в районе горла. Хотелось пустить лошадь в галоп и лететь вот так вперед без остановки, как частенько бывало прежде, когда ветер гудел в ушах и играл волосами. Но родители не были такими же хорошими наездниками, как их младшая дочь, и Тэльмиэль поневоле приходилось подстраиваться под их неторопливый шаг.
В домике, где они жили до отъезда, теперь обосновался со своей семьей брат Тэльмиэль, и отец предложил занять один из домов, принадлежавших прежде ваниар. Его идею горячо поддержали, и они с энтузиазмом принялись обустраивать новое жилище. Как и прежде, Тэльмиэль красила, вырезала, шлифовала. Соседи им помогали. Было шумно и весело. Но в груди ее все эти дни росло предвкушение какого-то чуда. Странное ожидание, которое, как подсказывало ей сердце, никак не было связано с новосельем.
Она подошла к зеркалу и оглядела себя. Поправила пояс платья, убрала выбившийся из прически черный блестящий локон и в волнении закусила губу.
Снова захотелось куда-то бежать. Она вздохнула и прислонила зеркало обратно к стене. Раму к нему еще предстояло сделать. Как и дверные ручки, задвижки и прочие подобные мелочи. Даже ножей как таковых и то не хватало. Прежние они потеряли не так давно, перебираясь через стремнину. Но увы, пока не удалось найти в округе ни одного кузнеца. Впрочем, у них и времени на это до сих пор не было.
— Тэльмэ! — вдруг раздался крик.
Она вздрогнула. Сестра! Миримэ стояла под окном и махала рукой. Вдалеке уже начинал разгораться серебром Тельперион, и Тэльмиэль, подхватив юбки, опрометью выбежала из дома.
Миримэ засмеялась:
— Не торопись, сестренка, мы успеем.
И они пошли по улице.
Тельперион сиял все ярче и ярче, и от этого смешения золота и серебра захватывало дух. Сияние растекалось по белоснежным мраморным башням, по стенам и искрящимся тротуарам, отражалось в звенящих струях многочисленных фонтанов. И можно было подумать, что даже самый воздух звенит и переливается, заставляя замирать от нежности и почти невозможного счастья сердце.
Тэльмиэль прибавила шаг и почти бегом взбежала на холм. Остановилась, широко распахнув глаза, всем существом впитывая величественную красоту Древ, как вдруг внимание ее привлек смех.
Смех был мужской. Жизнерадостный, легкий. Обволакивающий и чарующий. Она пока не видела его обладателя, но уже не могла думать ни о чем ином. Тэльмиэль встала на цыпочки, пытаясь разглядеть что-нибудь у подножия холма, и вскоре заметила двух всадников, как раз направлявшихся в сторону Древ. Старший из них, с волосами золотыми, подобно Лаурелин, был уже взрослый мужчина, второй же, черноволосый, явно моложе летами, впрочем, и он наверняка давно отпраздновал совершеннолетие. И именно тот, второй, смеялся. Тэльмиэль пригляделась внимательней. Он что-то говорил, ехидно щуря глаза, одновременно ласково поглаживая шею коня, красивый настолько, что Тэльмиэль даже перестала дышать, да так и замерла, приоткрыв рот и не имея сил отвести взгляда. И не обращая более никакого внимания на свечение Древ.
Вскоре всадники приблизились и до нее стали долетать обрывки фраз:
— …Что я в итоге намалевал на картине, не смогли понять ни отец, ни мать, — рассказывал старший. — Желтая и синяя краски вместе почему-то дали бурую, а руки я отмывал после своих экспериментов еще полдня.
Его младший спутник вновь засмеялся:
— Брат, из тебя художник примерно такой же, как из меня певец. Ты хороший охотник, оставь же занятия искусством нашей матери.
— Ты прав…
Зазвучавшая совсем рядом музыка заглушила конец фразы. Тем временем всадники подъехали к Древам и спешились. Старший из братьев отвлекся, созерцая Свет, но младший вдруг неожиданно напрягся. Он нахмурился, и в движениях его, в повороте головы мелькнуло что-то опасное, грозное. Он обвел взглядом холм, и Тэльмиэль поспешила спрятать глаза, однако не устрашилась, но с новым жгучим, все возрастающим интересом глянула на него осторожно из-под ресниц. Волнение, до сей поры гнездившееся в сердце, выплеснулось, растекаясь по телу, опаляя нестерпимым жаром лицо и кончики пальцев, сбивая дыхание. Словно желая унять сердцебиение, она приложила руку к груди.
— Что с тобой? — окликнул старший брат младшего, наконец заметив его тревогу.
Тот пожал плечами и провел рукой по лбу.
— Не знаю. На мгновение мне показалось, что за мной наблюдают.